Лейтенант пытался заглянуть внутрь надстройки через многочисленные зияющие провалы, используя полевой бинокль. В один из моментов он разглядел в глубине неясное быстро прекратившееся движение. Лейтенант видел все буквально секунду, машина дернулась и «кадр» ушел.
Первоначальным планом предусматривалась возможное десантирование группы по тросам непосредственно внутрь башни. Теперь план пришлось отбросить. Командир, хоть и не был уверен в увиденном, не мог рисковать группой.
— Может, гранату бросить? — предложил прапорщик Сергеев.
— Нельзя. Есть риск повредить нужное нам оборудование, — лейтенант повернулся к летунам. — Ищите место и садитесь.
Дело оказалось непростым. Ровной поверхности, как и целого асфальта, не просматривалось нигде. Кругом кучи строительного мусора вперемешку с перевёрнутыми и сгоревшими автомобилями. Кроме положенного выставке автопарка присутствовало множество других машин, вплоть до тяжелых грузовиков и авто фур.
Возможно их принесло ударной волной, но скорее всего в дни всеобщей паники ВДНХ превратилась в проходной двор. Через нее ездили и ее разворовывали, пока всю эту разношёрстную массу одномоментно не накрыло и не превратило в единую помеху для десантирования.
Выискивая место, вертолетчики уводили машину все дальше от упавшей башни.
— Не так резко, парни! — предупредил лейтенант. — Нам потом пешкодралом топать.
— Не учи отца это самое! — огрызнулся пилот. — Куда я тут сяду? Придется десантироваться по штурмовому.
Вертолет завис над землей, из него выдвинули штангу с 6-ти метровым штурмовым канатом. Спецназовцы скользнули вниз один за другим. Оказавшись на земле, они разбегались веером, занимая круговую оборону. Через минуту машина, раскидав воздух несущим винтом, провалилась в небо, и наступила тишина.
1. Коллектор
— Я его нашел. Записывай адрес, — я продиктовал в телефон.
— Ты не ошибся? — спросили на том конце.
— Ошибка исключена. Объект находится в отеле. 3 этаж. Номер 306.
— Добро. Не светись там. Нам шум ни к чему. Учти, от этого зависит размер твоей премии. Уходи оттуда.
И собеседник отключился.
Я сунул сотовый в карман плаща и медленно двинулся по улице, думая о превратностях человеческого мышления. 80 лет прошло, как мы взяли Париж, а улицы до сих пор не переименованы.
Бобер объяснял, что сначала сунулись было, но потом махнули рукой.
До Конфликта в 10 округе проживало 160 тысяч человек. Теперь же по последним данным комендатуры осталась едва ли четверть.
Морская — улица с односторонним движением. С обеих сторон тротуар огорожен чугунными решетками. Дома в 3–4 этажа тянутся сплошной стеной с обоих сторон улицы. Весь Париж-сплошной каменный каньон.
Я не ушел, потому что не хотелось упустить добычу. Уж очень мерзкий и склизкий оказался тип.
В отеле он поселился под именем Пьера Нурфузака, его настоящее имя так и осталось для меня неизвестным. Конченный тип, под разными именами он нахапал у Сбербанка почти полста лимонов, а отдавать не собирался. Я выслеживал его пяти месяц, побив собственный антирекорд, но процент с его долгов должен был перекрыть все издержки.
В случаях, когда попадался столь жирный кусок, я предпочитал контролировать все сам. Я сидел за столиком в уличном кафе на противоположной стороне от гостиницы. От солнца защищал грязный синий тент. Выбрав кофе из меню, написанного мелом на доске, я потягивал мерзкий напиток. Латэ 100 рублей. Однако. С другой стороны, ничего не попишешь, Париж все-таки.
Расплачиваясь, подозвал официанта. В клетчатых штанах с помочами, в клетчатой кепи, на белой сорочке бейджик «Морис». Когда я пересчитывал мелочевку, поймал на себе один из самых нелюбимых взглядов. Морис смотрел на меня, как на недочеловека и ублюдка. Человек, наскребающий стольник из старого кошелька, достоин лишь презрения.
— Чего уставился? Наведи порядок лучше! — тычу рукой в спящую на тротуаре пару клошаров.
Одеты в обноски, туфлей нет, торчат дырявые носки, а вонь стоит такая, словно они срут, не снимая штанов. Район годами не могут очистить от подобного отребья. Работать не хотят, живут попрошайничая и мелким воровством. Способны по-подлому перо в спину сунуть и отсношать, пока тепленький.
Без оружия здесь не ходят. У самого паузер в скрытой кобуре на лодыжке. Оружие не относится к летальным, но, если стрельнуть в лоб, существует большая вероятность уложить наповал, вследствие чего официально запрещено. Но Париж превратился в большую клоаку, без этого никуда.