— Гуляла. — Прохрипела Паола, вытирая с разбитых губ кровь. — Не было у меня здесь никаких дел, предатель.
— Ах, сколько гнева в такой маленькой девочке. — Оскалил зубы сид’дх. — К сожалению, у меня дела. Да и твоё время вышло.
Он снова схватил её и словно мешок потащил в сторону окна. Паола кричала, просила пощады, но видела только кривую ухмылку на его бесстрастном лице. Тогда, покорившись судьбе, она обмякла, прекратив сопротивление и отстранённо наблюдая за распахнутыми настежь ставнями, за которыми уже вовсю наливался золотом край неба. Она успела увидеть нарисованную в углу комнаты сложную пентаграмму, края которой источали точно такое же зелёное свечение, что и глаза сид’дха. Тем временем победитель сжал пальцы на её горле и с легкостью, оторвав от пола, на вытянутой руке выставил в окно, оставив болтать ногами в десятке локтей над мостовой.
— Как я и говорил чуть раньше, маленькая кровососка, пришло время прощаться. Спасибо тебе за доставленное удовольствие снова убивать таких, как ты. Меня прямо ностальгия разобрала, как вспомнил, что мы вытворяли с вашими женщинами и детьми, — сид‘дх мечтательно прикрыл глаза. — Эти воспоминания дорогого стоят… а вот и оно, — оборвал он сам себя, — поприветствуй свою смерть, dhaenne.
Солнечные лучи копьями нестерпимого золотого света ударили над крышами Хвандара, подобно тяжелой коннице, разметая лоскуты тьмы. Устремляясь во все закоулки, смывая ночные страхи и треволнения у жителей городка.
— Тогда позволь подарить тебе еще одно воспоминание, — прохрипела Паола, призвав Когти и одним взмахом отсекая держащую её руку. Сид’дх завопил, что есть мочи, а Паола, уже приземлившись на мостовой, сорвала с горла цеплявшуюся за неё руку, на которой всё так же блестело кольцо. Стянув его с пальца и сунув в карман, она ураганом бросилась обратно в дом. Перепрыгивая через пять ступеней Паола, наконец, достигла верхнего этажа, но, распахнув двери заклинательной комнаты покойного Муэро, обнаружила, что комната пуста. Пентаграмма, на которую она обратила внимание в течение их «беседы», тихо гасла, зеленый дым становился всё прозрачней и, наконец, совсем иссяк.
— Ушёл, — в сердцах бросила она. — Живучий, гад.
Паола еще раз окинула комнату беглым взглядом, стараясь найти что-нибудь, что смогло бы навести её на сид’дха. В это время с улицы раздались крики многочисленной толпы встревоженных горожан, призывающих стражу и Паола, решив, что ей ни к чему встречаться с добропорядочными слугами закона, устремилась к выходу. Но тут её взгляд всё-таки наткнулся на действительно заслуживающую внимание вещь — книгу в кожаном переплете, лежащую под столом с ингредиентами колдовства. Подхватив находку, Паола устремилась на первый этаж и через дверь для кухонной прислуги покинула «гостеприимный» дом. Уже удаляясь по еще не заполненной людьми улочке, она услышала крики отвращения, когда горожане нашли отрубленную руку, совсем не похожую на человечью. Перед её внутренним взором, несмотря на все ночные перипетии, вновь маячила ванна.
Глава 5
Отмокая в мыльной воде, Паола перебирала в голове события последних дней. Что-то было не так. Какая-то деталь не давала ей покоя. Она поморщилась, будто прогоняя тревожные мысли, но отсутствие достойного объяснения случившемуся вызывало злость. Она шевельнулась, и вода в ванне пошла рябью. Глядя на неё Паола решила, что какое-то её действие запустило череду встреч и событий. Оставалось понять — какое?! Протянув руку, она взяла со стоящего рядом стула с вещами трофейное кольцо. Раухтопаз считался камнем чернокнижников и всех, кто связан с магией, так или иначе. Прекрасно ограненный, оправленный в тёмное шайерское серебро, столь же редкое на Зидии, как и сид’дхи, камень словно пытался что-то сказать Паоле. Но она пока не понимала, что именно.
К тому времени, как вода окончательно остыла, Паола приняла решение и, выйдя из ванны, завернувшись в полотенца, долго стояла у зеркала, разглядывая образ, который не изменился за прошедшие столетия. Расторопная служанка принесла ей чистую одежду, пока её собственная проходила очищение мылом и паром. Придирчиво осмотрев разложенные перед ней платья, Паола остановилась на тёмно-синем: с V-образным вырезом на груди, более подчёркивающим все достоинства, чем скрывающим, длинными широкими рукавами и утягивающим и без того узкую талию корсетом. Переодевшись с помощью смешливой служанки, часто и с удовольствием заливавшейся столь заразительным смехом, что, обычно сдержанная, вампирша не удержалась и всё-таки рассмеялась. После того, как платье было примерено и одобрено, настала очередь обуви. Сапоги Паолы требовали если не замены, то тщательного ремонта, и Фельдия, которая, казалось, знает обо всех в своём городе, тут же вызвалась снести их обувщику. Поэтому в её отсутствие её длинными волосами, сейчас распущенными, занималась другая служанка, на редкость молчаливая, но старательная. И полностью отдавшись во власть гребней, шпилек, ярких лент и заколок, Паола, мысленно вернулась во времена после Падения. Со временем воспоминания тускнели, теряя большую часть красок, их место занимали более яркие или болезненные.