Единственное, что я позволю себе расцарапать, так это спину. И только потому, что лежащей подо мной девушке будет несказанно хорошо.
Кажется, однажды мы это уже проходили. Жаль, что я толком ничего не помню про ту ночь. Зато помнит она.
Вытаскиваю брыкающуюся девушку на улицу, применяя силу, веду к своему авто и запихиваю в салон. Сам залезаю следом.
— Ненавижу тебя! — шипит разъяренной кошкой. Вновь пытается пощечину влепить. Опережая удар, перехватываю занесенную ладонь, подношу к губам, но не целую. Просто держу и смотрю Оле в глаза.
Она вся пылает от гнева.
— Это мы уже слышали, — держу ее руки в своих. Опускаю, но не отпускаю. Так будет безопаснее для каждого из нас.
— Отпусти, — дергает кисть, пытаясь вырваться. Не позволяю.
— Чтобы ты в меня чем-нибудь зарядила? — вопросительно выгибаю бровь, ухмыляюсь.
Оля недобро щурится.
— О, это я с удовольствием! — не скрывает свою злость. — Жаль, нечем, — осматривает автомобильный салон.
Девушка задерживает взгляд на стаканчике с еще не остывшим кофе, что стоит в подстаканнике. На заправке купил по дороге.
Губы расплываются в довольную ухмылку. В глазах появляется азарт.
Я прекрасно вижу ход ее мыслей.
— Не стоит этого делать, — предупреждаю.
— А то что? — поворачивается ко мне, смотрит провокационно.
— По жопе надаю, — говорю открыто и прямо. — Мы уже это как-то проходили. Не раз, — напоминаю бурное прошлое. — Повторить хочешь? — говорю совершенно серьезно.
Оля краснеет. Приходит в себя.
Все-таки совместные воспоминания —хорошая вещь. Особенно когда есть что вспомнить.
Жаль, только нашу ночь помню урывками. Но зато какие это урывки… М-м-м!
— Что тебе нужно? — спрашивает уже совсем иным тоном. Запал и ненависть испарились, как и не бывало. На их место пришла вселенская боль.
Оля поняла, что я не шучу и со мной ругаться нет смысла. Я не изменился. Если уж что-то решил, то будет так, как говорю.
— Сама как думаешь? — не свожу с нее взгляд. Хочу услышать правду про дочерей от нее самой. Для меня это важно.
— Ты не посмеешь! — ахает. Голос дрожит.
— Проверим? — вопросительно выгибаю бровь. — Я весь в ожидании, — не свожу с девушки взгляд. Ее глаза становятся огромными от ужаса. — Говори.
Молчит. Я тоже.
Безотрывно смотрим друг на друга. Между нами происходит молчаливый диалог, и это хорошо, что мы не произносим ни звука. Иначе перья и пух полетят.
Обстановка вокруг нас накаляется до предела. Если протянуть руку, то можно почувствовать пульсацию в воздухе. Искры летят.
— Ну так что? — сверлю ее взглядом. — Ты скажешь мне правду? Или мне начинать тебя пытать?
— Ты не посмеешь, — шепчет отшатываясь. Не отпускаю.
— Давай проверим, — рычу напирая на нее. Дрожит. — Ты посмела скрыть моих детей и ждешь, что я тебя по головке поглажу? — нависаю над Олей. Она вжимается в сидение, дышит через раз. — Ну?! — рычу. Ярость клубится. Сдерживаться не выходит, эмоции оказываются сильнее.
Мимо нас проезжает машина. Останавливается напротив подъезда. Красные фары горят, освещая салон.
Боковым зрением замечаю, как из тачки выходит мужчина, поправляет куртку. Но его личность меня не интересует, я в Оле весь.
— Ипполит, — шепчет Торковская,глядя мне за спину. Вжимается в спинку так, чтобы подъехавший не заметил ее.
— Кто? — хмурюсь. Свожу вместе брови. Поворачиваю голову, следуя за испуганным взглядом девушки, вижу недовольную рожу старого знакомого. Он стоит, облокотившись на авто, и кому-то яростно пытается дозвониться.
У меня рядом с бедром вибрирует телефон.
— Ты издеваешься? — не скрываю своего раздражения. — Ты хоть знаешь, кто это такой?!
— Ипполит Смоленский, — заявляет, горделиво приподнимая подбородок. Во взгляде бушует самый настоящий ураган. — Мой будущий муж!
Глава 9. Макар
Слушаю ее и поверить ушам не могу. Будущий муж? Смоленский? Не позволю!
Смотрю на Олю.Вроде не дура. А ведет себя, как самая настоящая идиотка! Чего ей не живется спокойно? Не могла нормального мужика найти?
Это ж надо было додуматься и со Смоленским замутить. Слов нет.
— Замуж за него собралась? — показываю на названивающего Торковской мужчину. — Ага, как же! — заявляю, не пряча злости.
Новоявленный жених —ублюдок тот еще. Он имеет плотную связь с преступным миром, но вместе с тем всегда остается в тени. Хладнокровный убийца. Жестокий до холода по позвоночнику. Его руки по локти в крови.
Если бы я не имел возможности пообщаться с ним лично, то этого факта никогда бы не узнал. Юридически Смоленский чист. Ведет такой образ жизни, что не докопаешься. Он выполняет все свои манипуляции исключительно через очень надежных людей.
Продуманный до жути. Последний ублюдок!
Проверку на «надежность» проходит не каждый. А тот, кто прошел, оказывается под пристальным вниманием его цепных псов.
Смоленский —крайне опасный и влиятельный противник. Идти против него равносильно добровольному подписанию смертного приговора.
Но я не могу позволить, чтобы он приблизился ни к моим дочкам, ни к Оле. Я все равно буду сильнее.
— Еще скажи, что он в курсе, от кого у тебя дети, — говорю как бы ухмыляясь, а сам мысленно молюсь. Ублюдок ни в коем случае не должен знать, что дочери Оли от меня.
Если узнает, то ни за что не отпустит. Похищение людей вполне в его стиле.
Нужно срочно забирать к себе Олю!
— Да пошел ты! — цедит сквозь зубы. — Еще я перед тобой не отчитывалась!
Хорохорится. Торковская, ты, блин, как всегда!Довыделываешься ведь! А мне придется снова тебя спасать. Заделался персональным спасателем на свою голову.
— Время идет, а мужиков нормальных ты выбирать так и не научилась, — печально констатирую факт.
Мне даже не нужно напрягать память, чтобы вспомнить ее бывших, которым пришлось объяснять, что с Олей не стоит завязывать отношений, если хочется лишь поиграть. Сколько парней мы с Давой и Маратом отправили восвояси! Веселое было время.
— Как и ты женщин, — говорит, с вызовом глядя на меня.
Сжимаю зубы до скрежета.
Намекать на мою неудавшуюся семейную жизнь довольно низко. Особенно если учесть, что любовником моей жены стал ее брат.
Марат переспал с Алей по пьяни, а потом она вновь к нему пришла. О том, что друг отшил мою жену, я узнал через несколько лет. Когда чуть не лишил его жизни.
Хорошо, что ничего непоправимого не произошло.
— Бери трубку, — протягиваю Оле сотовый. — Говори, что между вами все кончено. Требуй, чтобы больше не приезжал, — наседаю на девушку. Если она так сделает, то обойдемся меньшим из зол.
Если же заартачится…
— Не буду ничего ему говорить! — встает в позу. Скрещивает руки на груди, отворачивается. Кусает губы.
— Будешь! — напираю.
— Нет! — взгляд пылает. — Ты мне не указ!
Ах так? Ну окей.
— Малышка, ты не против того прешь, — произношу, безотрывно глядя ей прямо в глаза. — Когда очухаешься, будет поздно.
— Тебя забыла спросить, — цедит едко.
Мне приходится быть спокойным за нас двоих. И здравомыслящим тоже.
Если Оля не расстанется со Смоленским добровольно, то придется вмешиваться. А если я вмешаюсь, то ничем хорошим ни для кого из нас это противостояние не закончится.
— Оля, в последний раз тебя прошу, — вновь обращаюсь к девушке. Взываю к здравому смыслу. — Расстанься с ним. Сейчас.
— Нет! — бурчит со злостью. Опять она все делает наперекор.
Да что ж за упертая овечка! Торковская, твою мать!
— Нет? — сужаю глаза, мое терпение подходит к концу.
Даже спустя столько времени Оля по щелчку продолжает выводить меня из себя. Мы как лучина с огнем и факел, оказываемся рядом и сжигаем друг друга дотла.