Тишина повисла в комнате, нарушаемая лишь тихими всхлипами Марины. Сергей Иванович, осунувшийся и постаревший за эти дни, молча смотрел в одну точку. Татьяна Сергеевна, напротив, вцепилась в его руку, словно боясь, что и он исчезнет.
- Спасибо, Леночка, - наконец проговорила Татьяна Сергеевна, голос ее звучал хрипло и надломленно. - За заботу. Но… не знаю. Пока не знаю. Нам нужно здесь быть. Вдруг…
Она замолчала, не договорив, и я поняла ее. Я кивнула, понимая их решение. Нельзя было навязывать свою помощь, когда люди переживают такое горе. Нужно было просто быть рядом, готовой поддержать в любой момент.
- Хорошо, - сказала я тихо. – Если надумаете, мы всегда вам рады.
- Спасибо. - тихо сказала Татьяна Сергеевна.
Мы оставались у них до самого вечера, и внучки, своей невинной суетой, хоть ненадолго отвлекли их от тяжелых мыслей. Домой мы вернулись уже в сумерках. Передав дочек няне, я прошла на кухню. Заварив себе чай с мятой, я села за стол и погрузилась в ленту новостей, пытаясь хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей, наполнивших день.
Вдруг экран смартфона загорелся, и на дисплее высветилось имя Светланы. Сердце екнуло. Светлана звонила очень редко. Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и провела пальцем по экрану, принимая вызов.
- Алло! - произнесла я, стараясь сохранить спокойствие в голосе.
-Привет, - услышала я тихий, словно издалека доносящийся голос Светланы. В нем чувствовалась какая-то надломленность, тревога, от которой по спине пробежали мурашки.
-Света, привет! Что случилось? У тебя все в порядке? - я невольно повысила голос, вцепившись в телефон.
В трубке повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь слабым потрескиванием. Я уже собиралась повторить вопрос, когда Светлана прошептала:
- Вадим… хочет с тобой поговорить. Это очень важно.
Мое дыхание перехватило. Вадим? Почему Вадим? Что могло случиться?
- Света, что происходит? - прошептала я в ответ, чувствуя, как холодеют руки. - Почему Вадим?
Снова тишина. Я слышала только ее прерывистое дыхание. Казалось, она борется с собой, чтобы что-то сказать.
- Он… он рядом, - наконец выдавила она. - Просто… поговори с ним, пожалуйста.
В трубке послышался шорох, словно кто-то выхватил телефон. И затем – тихий, хриплый голос.
- …Алло?
- Вадим, что ты хотел? - как можно спокойнее спросила я.
- Лен, я понимаю, тебе сейчас нелегко, но бизнес не терпит эмоций. Пока ты будешь оплакивать мужа, его просто растащат. У меня есть знания, и я могу тебе помочь.
Его слова врезались в меня, как осколки стекла. Оплакивать мужа? Растащат бизнес? Неужели… неужели это правда? Я не могла поверить, что прошло так мало времени, а мир уже начал пожирать то, что создавал Сергей.
- Вадим, я… я не знаю, что сказать, - прошептала я, чувствуя, как голос предательски дрожит. - Мне нужно время.
- Времени нет, Лен. Каждый день на счету. Конкуренты не дремлют. Подумай о сотрудниках, о деле Сергея. Он бы не хотел, чтобы все рухнуло.
Его слова били точно в цель. Сергей жил этим бизнесом. Он вложил в него всю душу, все силы. И я не имела права позволить всему этому погибнуть. Но как? Как я могу думать о бизнесе, когда сердце разрывается от боли?
- Что ты предлагаешь? - спросила я, стараясь говорить твердо.
- Я предлагаю тебе свою помощь. Я могу взять на себя оперативное управление, пока ты… пока ты придешь в себя.
Оперативное управление… Это означало отдать ему все в руки. Довериться человеку, которого я никогда не понимала.
-Я подумаю. – ответила я.
- Подумаю? Действовать нужно сейчас! - с досадой воскликнул Вадим.
- Вадим, я сказала, подумаю, - твердо повторила я.
- Какие же вы, бабы, дуры, - выругался Вадим и бросил трубку.
В трубке застыла тишина, оглушительная и давящая. Я медленно опустила телефон на стол, словно это был раскаленный уголь. Слова Вадима жгли изнутри, отравляя и без того горькую реальность. "Какие же вы, бабы, дуры..." Его презрение хлестнуло меня по лицу, но, как ни странно, в этом была и какая-то отрезвляющая сила. Он прав. Я - дура. Дура, которая тонет в горе, не видя ничего вокруг. Дура, которая позволяет чужим людям решать судьбу дела, созданного любимым человеком.
Я поднялась в спальню, приняла душ, а затем, зайдя в гардеробную, провела рукой по рубашкам мужа. Ткань под пальцами казалась холодной и чужой, совсем не такой, какой была при его жизни, когда она хранила тепло его тела и запах его одеколона. Я закрыла глаза, пытаясь вдохнуть этот запах, удержать его в памяти, но тщетно. Осталась лишь горечь утраты.