Я закрыла папку, словно захлопнула крышку гроба. Записка осталась внутри, как и все мои надежды. Завтрашняя речь... Кому она нужна? Слова, тщательно выверенные, отточенные, казались бессмысленными перед лицом этой зияющей пустоты. Как говорить о будущем, когда твое собственное будущее рухнуло в одно мгновение?
Я отложила папку. В комнате повисла тишина, густая и давящая. Словно вакуум, выкачавший из нее все звуки, все краски, оставив лишь черноту и пустоту. Я закрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти его лицо, его смех, тепло его рук. Но чем больше я старалась, тем дальше он ускользал, растворяясь в тумане времени. Оставались лишь обрывки воспоминаний, как лоскутки ткани, из которых уже невозможно сшить целое полотно.
Погасив свет, я легла на бок, надеясь, что сон принесет мне встречу с Сергеем.
Утро наступило внезапно и безжалостно. Звонок будильника вырвал меня из сна, оставив ощущение разбитости. Взглянув на часы, я поняла: пора вставать. Сбросив одежду, я шагнула под бодрящие струи душа. Сегодня важный день. Вода смывала остатки сна и усталости, но тревога нарастала с каждой секундой. Я чувствовала, как внутри меня скручивается пружина напряжения. Нужно собраться. Выключив воду, я накинула халат и посмотрела в зеркало. Бледное лицо, темные круги под глазами. "Сегодня ты должна быть безупречна," - прошептала я своему отражению. Я быстро привела себя в порядок, надела брючный костюм- тройку серого цвета и белую рубашку. Элегантность и собранность – вот что должно излучать мое появление.
В столовой меня ждала Мария, уже начавшая завтрак. Разделив с ней трапезу, мы вместе направились в офис. Машина плавно остановилась у подножия высокого здания из стекла и бетона.
Глубоко вдохнув, я вышла из машины. Холодный воздух обжег лицо, заставляя невольно поежиться. Здание возвышалось надо мной, словно неприступная крепость, символизируя собой власть и успех.
Мария ободряюще улыбнулась, коснувшись моей руки.
-Все будет хорошо, - прошептала она, и в ее голосе я услышала искреннюю поддержку. Я кивнула, стараясь скрыть волнение.
Внутри здания царила атмосфера деловой активности. Люди в строгих костюмах спешили по своим делам, обмениваясь короткими фразами и взглядами. Я прошла через турникет, охранник мне сдержанно улыбнулся. Каждый шаг отдавался эхом в просторном холле.
Лифт стремительно взмыл вверх, унося меня к цели. В отражении полированной стали я видела свое лицо, напряженное и сосредоточенное. Сердце бешено колотилось в груди.
Двери лифта открылись, и я вышла на этаже, где располагался кабинет генерального директора. Секретарь, молодая женщина с безупречной прической, приветливо улыбнулась.
-Вас ждут, - сказала она, указывая на дверь.
Я сделала глубокий вдох и шагнула вперед. Момент истины настал. В кабинете было светло и просторно. Огромное окно во всю стену открывало панорамный вид на город, утопающий в утренней дымке. У окна стоял Семен Игоревич. Звук открывающейся двери заставил его обернуться. Наши взгляды встретились.
- Доброе утро, Елена Михайловна. – со сдержанной улыбкой произнес Семен Игоревич.
– Доброе утро, Семен Игоревич, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, хотя внутри все сжалось от предчувствия.
Я чувствовала, как ладони предательски потеют. Сделала еще один незаметный вдох, стараясь унять дрожь в коленях.
- Проходите, присаживайтесь, - Семен Игоревич указал на кресло генерального директора. Его голос звучал ровно и профессионально, без намека на вчерашний разговор.
Я послушно села, стараясь не выдать своего волнения. Кресло оказалось на удивление удобным, но это не помогло мне расслабиться. Я чувствовала себя как на электрическом стуле, ожидая разряда.
Семен Игоревич обошел стол и сел, напротив. Он внимательно смотрел на меня, словно сканируя. В его взгляде не было ни враждебности, ни дружелюбия – лишь холодная оценка.
Наступила тишина, такая плотная, что казалось, ее можно потрогать. Я чувствовала, как каждая секунда тянется мучительно долго. В голове проносились обрывки нашего последнего разговора, мои опасения, надежды, страхи. Я пыталась угадать, что сейчас произойдет, но лицо Семена Игоревича оставалось непроницаемым.