– Они нарисованы?
– Да,– говорит девушка, и я замечаю в её глазах необычное выражение. Сомнение, смешанное с любопытством и какой-то обречённостью, но при этом тёплое. Девушка приподнимает край майки – на животе слева тоже цветы, всего несколько лепестков.– Это не татуировка. Остатки рисунка. Раньше их было больше.
– Как ты так делаешь? Ведь ты не касаешься земли,– спрашиваю , встав на колени и заворожённо глядя на пол. Что означает твой рисунок?
– Это всё твои воспоминания,– девушка смеётся . Слишком сильные. Сейчас расскажу. Закрой глаза.
Мне пять. Я с отцом гуляю по серым грязным улочкам города, заполненным ликующим народом. Воздушные шарики, гирлянды, музыка. Молодой парень в расстегнутом пальто несет в руках транспарант. Отец покупает мне мороженое, и я радостно уплетает его за обе щеки. Радость сменяется тревогой. Люди что-то вопят, куда-то бегут. Воют сирены, ревет громкоговоритель. Мужчины и женщины с плакатами в руках кричат «Демократия! Демократия! Свобода!», камень попадает прямо в транспарант юноши, и на месте лица пожилого усатого дядьки возникает дыра. «Свобода, свобода!» ― скандируют люди, а милиция в черных шинелях стреляет в них, убивая всех без разбору. Молодая красивая девушка падает на асфальт, хватаясь за окровавленное плечо, и ее немедленно растаптывает толпа.
Я плачу. Отец отводит меня домой, а мать поит теплой водой с сахаром и укрывает одеялом.
– Папа, что такое демократия? ― спрашиваю я, отойдя от шока и вспомнив, что кричали люди.
– Неважно, сынок, ― отвечает отец, с тревогой глядя в окно. Беспорядки уже закончились, и милиция спешно убирала с улицы трупы. ― Забудь. Забудь…