Выбрать главу

Элизабет Эштон

Парад павлинов

Глава первая

— Номер тридцать один — «Греза», — прозвучал из динамиков голос дикторши.

Серый бархатный занавес разлетелся, и в лучах софитов явилась «Греза». Манекенщица величественно сошла на подиум. Платье было чудесное: от лифа с завышенной талией до самого пола ниспадали легкие складки бледно-голубого и розовато-лилового шифона, а зеленая подкладка заставляла их переливаться всеми красками моря на закате. Лиф на узеньких бретельках был расшит перламутровыми блестками, и это тоже усиливало морскую тему наряда. Модель дополняли длинные светлые перчатки. Белокурая манекенщица дошла до конца подиума и плавно повернулась.

— Афродита пенорожденная… — восхищенно пробормотал хорошо одетый смуглый мужчина в первом ряду. — Отметьте этот номер, та petite[1].

Девушка, сидевшая рядом с ним, послушно поставила галочку против тридцать первого номера в программке, которую ей дали при входе. Глядя на манекенщицу, она пыталась представить, что ощущает женщина, когда надевает такое платье и появляется там, где его могут оценить по достоинству. Даже на фоне других моделей осенней коллекции Себастьена это платье показалось ей шедевром. И девиз модели на удивление подходил к событиям сегодняшнего дня. Правда, начался он неудачно, но потом случилось волшебство. Хотя… в конце концов она проснется на жесткой постели в доме мадам Пулар с горькой мыслью о неизбежном возвращении в Лондон. Но пока сон продолжался…

Невероятно: она, Чармиан Чевиэт, скромная продавщица лондонского универмага, сидела сейчас в золоченом кресле одного из самых известных парижских салонов рядом с элегантным мужчиной, который одновременно походил и на античного бога, и на портрет лорда Байрона. А реальность осталась снаружи, когда девушка стояла на тротуаре, с отчаянием и завистью наблюдая, как у подъезда останавливаются роскошные машины. Богатые гости салона входили по лестнице, и надменный швейцар низко им кланялся. Совсем другой прием встретила Чармиан, когда, набравшись храбрости, робко спросила его о Жермене Пулар. Швейцар с подозрением посмотрел на девушку — фасоны коллекции тщательно охранялись, и в зал пускали только по приглашениям. Швейцар, наверное, решил, что Чармиан — шпионка конкурентов, и довольно грубо велел ей убираться. Девушка не очень хорошо понимала по-французски, но тон ответа не оставлял сомнений.

Жермена нарочно подвела ее, решила Чармиан. А ведь она сама, узнав, что новая подруга мечтает найти работу в одном из домов моделей Парижа — пусть даже в самом скромном качестве, — предложила Чармиан провести отпуск у нее и попытать счастья.

Но из этого ничего не вышло. Куда бы Чармиан ни обращалась, всюду ее ждал отказ. Саму Жермену взяли ученицей в салон Себастьена, когда она вернулась из Англии, где совершенствовала свой английский.

Отпуск Чармиан начался хорошо, она была просто очарована Парижем. Но потом все пошло наперекосяк: молодые люди, приятели Жермены, сочли ее подругу более привлекательной; неопытность и наивность Чармиан забавляла их. Отношения между подругами совсем охладели, когда Гастон, которого Жермена уже считала своим, начал ухаживать за ее английской гостьей. Напрасно Чармиан старалась отвадить его: Гастон не отступал, а Жермена с каждым днем ревновала и раздражалась все больше. Только скорый отъезд Чармиан заставлял ее сохранять видимость прежних отношений. Демонстрация осенней коллекции Себастьена приходилась на последний день пребывания Чармиан в Париже. Жермена не смогла достать для нее приглашение, но пообещала попросить у мадам директрисы разрешения показать подруге салон из-за кулис. Девушки договорились встретиться у дверей магазина, что располагался на первом этаже салона.

Чармиан пришла задолго до условленного времени. На ней был строгий светло-коричневый костюм, который дополняли черные туфли и черная сумочка. Девушка считала, что хорошо одета, пока не увидела туалеты приглашенных дам. Она терпеливо ждала подругу, время от времени взглядывая на свое отражение в витрине. Не красавица — лицо Чармиан было слишком своеобразным, чтобы его можно было назвать красивым, — но у нее была чистая гладкая кожа, волосы медового цвета — на солнце они отливали янтарем — и карие глаза с такими длинными ресницами, что завистливая Жермена говорила всем своим приятелям, будто они накладные. На самом деле, конечно же, они были настоящие, как, впрочем, и все в облике Чармиан.

Время шло. Часы пробили два. В три начинался показ, а Жермены все не было. Наконец Чармиан поняла, что подруга и не собиралась выходить. Жермена знала, что Чармиан больше всего на свете хочется побывать в салоне Себастьена, и нарочно обманула ее. Это была уже не первая ее мелкая пакость, с тех пор как Гастон стал проявлять интерес к Чармиан.

вернуться

1

Моя крошка (фр.).