Семин взял стакан, выпил.
— Еще?
— Нет.
— Ладно, — сказал хозяин. — Пьешь — пей, а идешь — иди… И спокоен будь, если сможешь… Ну? Ушел, исчез?
Семин ушел, исчез, дверь за собой прикрыл.
…А за дверью там веселье было в разгаре, баян наяривал, Марина плясала! Переполняла ее радость, азарт, она жмурила глаза, вскрикивала и все в пол каблучками била, восторг свой вгоняла. Вокруг двое-трое ходили вприсядку, бубнили: «Хоп, хоп, оп-ля!»
Во дворе пусто было, снег. Старуха с поленьями навстречу брела, ко всему привычная… Семин толкнул калитку, вышел. Все…
Вдруг за спиной:
— Подожди!
Марина к нему бежала…
— Ты чего, куда? Уже пошел? — Встала рядом, разгоряченная, с пылающим лицом. Засмеялась: — Ну, ты прости меня, что я другая!.. Ладно? Сам ведь обознался!
— Да.
— Видно, похожа на кого-то здорово. Он не слышал. Сказал:
— Помнишь, девочкой была, болела сильно, мы с тобой через лес?.. В госпиталь ночью я тебя по снегу…
Марина молчала, слушала с интересом.
— Иди, простудишься, — сказал Семин.
Она все стояла, не уходила. Тогда он прошептал:
— Это ты?
Что-то дрогнуло на ее лице, неуловимо вдруг проступило, открылось Семину… Он ждал, затаив дыхание…
Марина усмехнулась, покачала грустно головой:
— Нет.
И шагнула к калитке.
— Марина! — сказал он.
Она обернулась, прокричала вдруг на весь поселок:
— Лариса!
Засмеялась и опять пошла. Семин смотрел ей вслед.
— Ножки-то врозь… По-балетному! — проскрипел рядом Аксюта.
Семин не сразу его заметил. Старик сидел у забора, в грязи, держался за сердце.
— Ты что?
— Ничего. Так.
— Не можешь идти?
— Я уже пришел. Все.
Аксюта смотрел на Семина, сквозь улыбку кривился от боли.
— Ну? Прощайся с дедушкой!
Семин постоял, пошел к нему.
Тащил Аксюту на спине.
— Как же мы на одной ноге? — смеялся тот, обхватив шею Семина. Потом заплакал.
…Ночью сидели на станции в зале ожидания. Семин услышал шум поезда, открыл глаза. Старик мирно посапывал рядом, руки его держали соседа мертвой хваткой. Гул нарастал, Семин уже осторожно высвобождал локоть. И вот он поднялся… Аксюта все сидел, запрокинув голову, но глаза его были открыты, он смотрел на Семина… Поезд грохотал мимо, дрожали стены.
— Беги! — прошептал Аксюта. — Давай, Семга! Беги!
Семин выскочил на перрон. Летели в рассветной мгле вагоны. И вот он, последний… дверь открыта, в тамбуре парень стоит!
— Руку! — закричал Семин.
Парень нагнулся, выдернул Семина с перрона, и они уже дальше вместе понеслись, вдвоем.
— «Армавир»? — спросил Семин как пароль.
— «Армавир»! — был ответ.
Солнце взошло, ударило им в лицо. Парень щурился, курил.
— Я там с женой… Только свадьбу сыграли, медовый месяц… Танцевать она, танцевать… Еще, говорит, разок, самый последний!.. Я в сторонке стоял, ждал ее… Ну, и не дождался, меня волной, волной!..
— Как… Как тебя звать?
— Валера.
Она думала, все, нет меня, унесло, уже и звать перестала. А я еще долго Наташу видел, кричал. Танцор тащил ее за собой, спасал. Она была в белом платье, в воду спорхнула, как бабочка… Вместе с доской меня вниз утянуло, я вынырнул, увидел на небе луну, очень яркую. И тут корабль пошел вниз, на глазах стал проваливаться… И поднималась, все росла, уже мчалась навстречу стеной огромная волна… Меня подбросило и будто скинуло в пропасть… И я увидел вдруг за стеной спокойное море… Волна прошла, за ней не было ничего, только лунная дорожка на воде.
1989
А. Миндадзе и В. Абдрашитов на съемках фильма «Охота на лис». 1979 г.
Режиссер Вадим Абдрашитов.