Разделение труда между двумя половинами мозга не ограничивается познанием. Эмоции также латерализируются: положительные эмоции связаны с левым полушарием, а отрицательные эмоции связаны с правым полушарием. Какое отношение это имеет к различным познавательным стилям и к старению? Это будет рассматриваться в главе «Магеллан на Прозаке».
Старение влияет на обе половины мозга по-разному: правое полушарие «сокращается», а левое полушарие демонстрирует большую устойчивость. Это исследуется в главе «Мертвый сезон лета». Что скрыто за этим таинственным неравенством? Ответ находится в пластичности мозга на протяжении всей жизни, который обсуждается в главе «Используй свой мозг и получи от него больше». Вопреки представлениям, поддерживаемым большинством ученых до недавнего времени, новые нервные клетки (нейроны) рождаются в мозгу на протяжении всей нашей жизни. Рождение новых нейронов и на какой стадии в мозгу они разрушаются, регулируется умственной деятельностью. Чем больше мы используем наш мозг, тем больше новых нейронов мы культивируем, и эти новые нейроны разрушаются в наиболее используемых частях мозга. В то время как мы стареем, мы все больше и больше используем левое полушарие, которое, в свою очередь, защищает мозг от разрушения.
Это приводит к удивительному заключению, которое считалось фантастикой даже несколько лет тому назад: вы можете увеличить продолжительность жизни вашего мозга, тренируя свой мозг. В главе «Усилители образов» мы представим различные формы, которые тренировка мозга может принимать.
Мы завершим наше исследование эпилогом «Цена мудрости». Старение в конечном счете не так уж плохо. В действительности оно может быть чем-то, что ожидают с нетерпением и от чего получают удовольствие. Если мы оценим мудрость, тогда старение – это справедливая цена, которую надо заплатить за нее.
Итак, давайте приступим к нашему исследованию парадокса мудрости, когда мы стареем.
Глава 1. Жизнь вашего мозга
Это мозг, глупец
Большинство людей не думает о мудрости и в этой связи о компетентности или опыте как о биологических категориях, но они таковыми являются. Большинство людей понимает слишком обобщенно и неясно то, что наш ум – это продукт нашего мозга. И не всегда легко осознать, насколько тесной является эта связь. Несмотря на признание связи ума и мозга как абстрактного утверждения, большинство людей не совсем понимает, какое значение она имеет в повседневной жизни. Это стойкий пережиток дуализма «ум-тело», философской доктрины, которая наиболее тесно (хотя некоторые студенты философии говорят неправильно) связывается с именем Рене Декарта, согласно которой мозг и ум разъединены и ум существует независимо от тела. На эту тему было написано множество книг, включая превосходную книгу Антонио Дамазио «Ошибка Декарта» и книгу Стивена Линкера «Чистая доска». Неспособность длиной в столетия постичь идею о том, что ум есть продукт тела, вдохновила яркие образы гомункула, маленького человечка, сидящего внутри нашего мозга и выполняющего трудную работу мышления, а также «Привидения в машине». В моей более ранней книге «Executive Brain» («Управляющий мозг») я сокрушался по поводу того, что хотя «сегодня образованное общество больше не верит в картезианский дуализм тела и ума… мы избавляемся от пережитков старого неправильного представления поэтапно» и продолжаем испытывать затруднения с полным принятием идеи о единстве мозга и ума, когда это касается самых высоких областей нашей психической жизни.
Я был удивлен, даже шокирован, когда обнаружил, насколько хрупким и поверхностным часто является это понимание. Это полностью выявилось несколько лет тому назад, когда коллеги и я начали проводить образовательный семинар, посвященный мозгу, под названием «Институт ума и мозга». Цель семинара была в том, чтобы информировать широкую публику об основах науки о мозге, о том, что может выйти из строя в мозге, и как это может затрагивать мозг, а также о современной терапии различных психических расстройств. К нашему большому удивлению, реакция публики была часто непониманием. «Какое отношение ум имеет к мозгу?» – был риторический вопрос, который я слышал, к моему полному недоумению, не раз. Подобным образом, когда во время публичной лекции о памяти я упоминал о мозге, от аудитории поступал вопрос, в котором звучал более испуг, чем искреннее любопытство: «Какое отношение память имеет к мозгу?»