На острове было четыре биодатчика, передающие информацию на Полис-Плаза. Три пульсировали нежным зеленым цветом на дисплее шлема Малой. Четвертый датчик был красным. Красный мог означать много вещей. В этом случае каждый параметр был выше нормального уровня. Температура, пульс, мозговая активность. Все на опасном уровне.
– Это, должен быть, сбой, – объяснил Жеребкинс. – В противном случае другие датчики показали бы что-то.
– Я вижу. Сигнал хороший
– Хорошо. Возведи защитный экран и за дело.
Элфи резко повернула свой острый подбородок влево до хруста шейных позвонков, таким образом, она вызвала магию. Это не было необходимостью, поскольку магия была по большей части функцией мозга, но волшебный народец разрабатывал собственные трюки. Она позволила силе перетечь на ее конечности и завибрировала, переходя в невидимый спектр. Ее мерцающий костюм повторил ее частоту и увеличил действие волшебной силы. – Я – невидима и готова работать, – подтвердила она.
– Понятно – сказал кентавр. – Будь осторожна, Малой. Командор Келп будет просматривать это видео, так что придерживайся правил.
– Ты предлагаешь мне покорно следовать законам? – сказал Элфи, очевидно шокированная этой мыслью.
Жеребкинс захихикал.
– Я не предлагаю тебе приобрести книгу законов, но даже если бы ты имела такую, то все равно бы никогда не открывала ее.
«Справедливо», – подумала Малой, спускаясь к поверхности Юунисаари.
Киты думают, что являются самыми большими в мире млекопитающими. Нет. Кракен может вырасти до пяти километров в длину. Он стал основным элементом скандинавской легенды с тринадцатого столетия, когда они появились в саге об Одде Стреле как внушающий страх лингбакр. Ранние описания кракена являются самыми точными, описывая морское существо как животное размером с плавучий остров, реальную опасность для судов представляла не само существо, а водоворот, который возникал, когда оно опускалось в океан. Но в Средневековье легенда о кракене была перепутана с историями о гигантском кальмаре, и каждому приписывали наиболее внушающие страх признаки друг друга. Кальмар был изображен большим как гора, в то время как мирный кракен вырастил щупальца и развил жажду крови, чтобы конкурировать по смертоносности с акулами.
Это было очень далеко от правды. Кракен – послушное существо, главной защитой которого был его размер; куча раковин, газа и жировых клеток, окружали мозг размером с дыню, интеллекта которого хватало только для того, чтобы прокормить себя и сбрасывать раковины. Под коркой из камней, водорослей и кораллов, кракен напоминает не что иное как обычного желудевого моллюска, хотя такой моллюск может легко предоставить место одному или двум Олимпийским стадионам.
Кракен живет нескольких тысяч лет, благодаря невероятно медленному метаболизму и огромной прочной броне, окружающей их мягкую плоть. Они обосновываются в богатой пищей или волшебной окружающей среде и остаются там до тех пор, пока пища, или энергия не заканчивается. Птенец в центре архипелага рядом с человеческим портом обеспечивает себе не только камуфляж, но и обильный источник пропитания. Таким образом, там, где кракен прикрепляется ко дну гигантскими присосками, он начинает втягивать в себя городской мусор, подобно пылесосу, и ферментатировать его в своем огромном желудке до метана. Но, если человеческий мусор – их спасение, то это – также и их проклятие, поскольку все более и более высокие уровни токсинов сделали кракена бесплодным, и теперь осталось около полудюжины древних существ, живущих в океанах.
Этот кракен был самым старым из всех. Согласно сброшенным раковинам, старый Шелли, как маленький пожиратель мусора, был упомянут корпусом Часы Кракена более чем десять тысяч лет назад, и был замаскирован под остров в Хельсинской гавани в шестнадцатом столетии, когда город еще был известен как Хельсингфорс.
За все это время Шелли сделал немного, только ел и спал, не видя никакого смысла мигрировать. Возможно, у него когда-то и была потребность в миграции, но со временем она притупилась, вследствии фильтрации отходов от лакокрасочной фабрики, основанной на его спине более ста лет назад. Что бы там ни было, Шелли был неподвижен, и сделал всего лишь несколько выбросов метана с интервалом более чем в пятьдесят лет. Таким образом, не было никакой причины полагать, что этот красный цвет его датчика был чем-то большим, чем поврежденным контактом, и работа Малой заключалась в его исправлении. Это был обычный рабочий день в виде миссии. Никакой опасности, никаких ограничений во времени и очень маленький шанс совершить открытие.
Малой, спускаясь, повернула свои ладони по ветру, пока ее ботинки не коснулись крыши маленького ресторана на острове. Фактически, было два острова, соединенные маленьким мостом. Один был настоящим островом, и другой – по большей части гнездом Шелли в скале. Элфи запустила быструю тепловую проверку, и нашла только несколько грызунов и участок тепла, идущего от сауны, которая, вероятно, была на таймере.
Она сверилась с экраном ее шлема, чтоб узнать точное местоположение датчика. Он был в четырех метрах под водой, расположен ниже скалистого выступа.
Под водой. Ну конечно.
Она сложила свои крылья в воздухе, затем погрузила ноги в Балтийское море, двигаясь по спирали, чтобы уменьшить всплеск. Не то, чтобы люди были достаточно близко, чтобы услышать, просто на всякий случай. Сауна и ресторан не открывались до восьми, а самые близкие рыбаки были на материке, их удочки, мягко колебались как ряды голых флагштоков.
Элфи сорвала газовые баллоны со шлема, чтобы уменьшить плавучесть и погрузилась в воду. На экране высветилось, что температура воды была чуть выше десяти градусов, но мерцающий костюм спасал ее от переохлаждения и даже сжался, чтобы компенсировать небольшое увеличение давления.
– Используй Микробов, – сказал Жеребкинс, его голос казался совершенно чистым через наушник.
– Исчезни из моей головы, кентавр.
– Вперед. Используй Микробов.
– Я не нуждаюсь в приборе, для поиска повреждений. Это рядом, справа от меня.
Жеребкинс вздохнул.
– Тогда они умрут неиспользованными.
Устройства для поиска повреждений на самом деле были микроорганизмами, закодированными на поиск излучения той же самой частоты, что посылал объект. Если вы знаете, что нужно найти, то сообщите Жеребкинсу и его Микробы обнаружат требуемое. Хотя они очень маленькие, но они могут подать звуковой сигнал на ваш экран, если вы находитесь в нескольких метрах от датчика.
– Хорошо, – простонала Элфи. – Я хотела бы, чтобы ты прекратил использовать меня как морскую свинку.
Она приподняла водонепроницаемую створку на перчатке, выпуская облако пылающих оранжевых клещей в воду. Они на мгновение собрались в кучку, а затем помчались прочь рваной стрелкой по направлению к датчику.
– Они плавают, они летят, они прячутся, – сказал Жеребкинс, устрашенный своим собственным достижением. – Бог благословляет их крошечные сердца.
Микробы оставляли пылающий оранжевый след, показывая Элфи куда плыть. Она нырнула под острый выступ, чтобы отыскать Микробов уже очищающих поверхность вокруг датчика.
– Сейчас приближайся. Он под рукой. Скажи мне, что они не приносят пользы оперативникам.
Они были очень полезны, учитывая что капитан имела запас воздуха всего на десять минут, но Жеребкинса итак слишком часто хвалили.
– Шлем с жабрами был бы более полезен, особенно когда ты узнала, что датчик был подводой. Но воздуха тебе хватит, – рассуждал Жеребкинс. – Тем более что Микробы очищают окружающую область.
Микробы съедали скалу и мох, покрывающий датчик, пока он не засиял как в тот день, когда сошел с конвейера. Как только их миссия была закончена, Микробы замерцали и погибли, распадаясь в воде с нежным шипением. Элфи включила прожектор на шлеме, фокусируя оба луча на сплаве датчика. Он размером и формой напоминал банан и был покрыт электролитным гелем.
– Вода довольно чистая благодаря Шелли. Я получаю приличную картинку.
Элфи уменьшила плавучесть своего костюма на несколько делений, чтобы она могла свободно зависнуть в воде.
– Хорошо, что ты видишь?
– То же самое, что и ты, – ответил кентавр. – Датчик со вспыхнувшим красным светом. Мне нужно снять несколько показаний, если ты догадаешься прикоснуться к экрану.