Зимняя Атлантика не предвещала ничего хорошего, и тем не менее отказаться от охоты Семс не мог. 25 ноября был взят «Монтморси» — прекрасное судно водоизмещением 1138 т. Оно шло, нагруженное валлийским углем для английского почтового пароходства. Это, по существу, и спасло его от участи многих других «сожжений». Уплатив небольшую «дань» в виде краски, снастей и другого имущества, «Монтморси» был отпущен. Правда, потребовалось еще обязательство уплатить правительству Конфедеративных Штатов после окончания войны выкуп в 20 тыс. долларов. С капитана и экипажа было взято также слово не воевать против южан.
Проходит неделя, и снова возглас с салинга: «Судно на горизонте!» «Мы подняли французский флаг, — делает запись в дневнике Семс, — встречное судно — флаг Соединенных Штатов. Поставив все лиселя и повернув овер-штаг, дали выстрел ядром. Незнакомец немедленно лег в дрейф. Спустили шлюпку. Посланный лейтенант подвел судно под мои выстрелы. Теперь я был спокоен». Судно называлось «Вигилант» и шло из Нью-Йорка на остров Сомбреро. «Завладев им, взял с него хронометр, карты и 9-фунтовое нарезное орудие с боевыми принадлежностями. Поджег судно и в 3 ч пополудни снова вступил под паруса». 8 декабря в списке сожженных судов появляется еще одно — китобой, шедший из Нью-Бедфорда в Тихий океан. Теперь сверх экипажа на «Сэметре» прибавилось 43 пленных. При дурной погоде жилая палуба была забита битком. Для предосторожности половину пленных по очереди стали заковывать в кандалы.
Зимняя погода доставляла много беспокойства. Барометр упал до предела. В течение несколько дней свирепствовал жестокий шторм. В довершение ко всему сильная качка и постоянное сотрясение судна привели к тому, что появилась течь. Временами она становилась значительной. На верхней палубе сорвало несколько орудийных портов. Огромные волны буквально перекатывались через корабль. На случай, если вода станет прибывать настолько, что трюмные донки окажутся бессильны, приготовили ручные помпы. Однако, к счастью, все обошлось. К Рождеству погода немного улучшилась. «Сэмтер» летел в фордевинд со скоростью 10—12 узлов. Порой можно было даже развлечься гонкой с огромным китом, «оставлявшим на поверхности воды след почти такой же ширины, как и судно».
Наконец, в ночь на 3 января 1862 года открылся яркий красный огонь Кадисского маяка. Еще несколько часов и «Сэмтер» встал на якорь в бухте Кадис. «Несмотря на дурную погоду вид города, открывавшийся по мере нашего приближения, был очарователен. Кадис, с его куполами, башнями, минаретами и домами из белого камня в мавританском стиле, выглядел очень живописно». Настроение экипажа, ожидавшего берега, можно понять: со времени выхода из Нового Орлеана прошло 188 дней, 136 из них «Сэмтер» провел в море.
Увы, не все складывалось гладко в отношениях с испанскими властями. Первое требование местных властей звучало категорически: оставить порт в течение 24 ч. После письма военному губернатору последний сообщил, что «правительство королевы разрешает высадить пленных и остаться для починки. Однако это обусловлено лишь бедственным положением судна». В Кадисе с корабля сбежали очередные 9 человек, а через несколько дней на корабль явился адъютант военного губернатора с лоцманом и передал распоряжение губернатора «немедленно покинуть порт». Ничего не оставалось делать, приходилось уходить. Впрочем, на этот раз плавание было непродолжительное. Шли к англичанам в Гибралтар. «В Гибралтарский пролив вошли в 5 ч утра, — записал Семс в своем дневнике, — проходя маяк Тарифо, отчетливо увидели крутые берега Африки и Европы. С рассветом открылся Гибралтарский маяк. Здесь было множество судов. Мы гонялись за двумя, которые казались нам похожи на американские. Впоследствии они ими и оказались». Были захвачены: барк «Неополитан» из Кингстона с грузом фруктов и «Инвестигатор» из штата Мэн с железной рудой. «Неополитан» уничтожили, «Инвестигатор» отпустили под выкупное обязательство.