— Как же ты узнаешь конец света?
Силилось сияние девы, и ветер веял от неё, ветер особый, ни листьев, ни одежд не колеблющий. Охватил отца Вениамина трепет, но сказал он громко по памяти: как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого.
И в тот же миг вспыхнула от края до края неба молния, но молния не грозная, а тихая, кроткая, радостная. И стояла та молния в небесах столько, сколько желал смотреть отец Вениамин, а когда, уверовав, упал он к ногам Вероники — тотчас угасла.
Она же приблизилась и гладила его по спине:
— Мир тебе, отец Вениамин. Оглянись кругом: все люди счастливы, на земле благодать и вечное блаженство. Остался ты один, самый последний. Проси, что пожелаешь, всё сделаю по слову твоему.
Отец Вениамин не отвечал; вздрагивал и клонился всё ниже к траве.
— Что ты? Говори.
Вероника присела, положила тонкую ладонь ему на плечо. И он, прерываясь, с большим волнением говорил:
— О себе не скажу, Господи, человек я скверный. Но скажу о праведниках, веру сквозь тьму пронесших, и все искусы претерпевших, и все мучения. Понапрасну, стало быть, трудились они? Благодетель их более не нужна? Предаваться им утехам плоти вместе с прочими?
Улыбнулась Вероника словам старца:
— Знаешь, на кого ты похож, отец Вениамин? Ты похож на отличницу-прилежницу, всю неделю твердившую наизусть урок. А когда наступил урок, вошёл учитель и сказал классу: сегодня именины мои, и всем ставлю высший балл без проверки, и урок отменяется. Бегите во двор гулять! И побежали все радостно, учителя славя, и только прилежница заплакала — о том, что напрасно усилия её пропали.
— Прости меня… — отец Вениамин коснулся головой травы, и бейсболка не удержалась, упала и откатилась в сторону.
— Но разве не милы учителю ученики, урок выучившие? — продолжала Вероника, сжимая его плечо. — Милы, отец Вениамин, и любит их учитель более прочих. Так прощайся!
Он не понял; поднял лицо и взглянул Веронике в глаза. Её глаза были и торжественны, и веселы. С землёй прощайся, отец Вениамин! Коли хочешь. Она распрямилась и стала высокая, сильная. И он понял, и просиял: хочу, хочу! Это и есть желание моё! И встал с колен, и взмахнул рукой вполоборота, и вдохнул воздуха, и солнцу сощурился.
И они умерли, и полетели в рай.