Я заверил Фуада, что ничего не говорил про гигантов — во всяком случае, в таком контексте. Он взялся позвонить в редакцию «Нью-Йорк Таймс» и поправить дело. После этого я ретировался в номер к Райху, чтобы выпить напоследок рюмку коньяку, оставив строжайший приказ говорить всем, что меня нет, — будь это хоть сам турецкий султан.
Наверное, сказанного достаточно, чтобы понять, почему мы еще целую неделю не могли вернуться на место раскопок. Турецкое правительство прислало солдат, чтобы охранять наше оборудование, но приказа не допускать посетителей у них не было, и вертолеты кишели в небе над Кара-тепе, как мухи над вареньем. Отели в Кадирли были забиты до отказа — такого еще не случалось за все время их существования. Нам с Райхом пришлось сидеть дома, иначе на нас кидались сотни любителей сенсаций и всевозможных сумасшедших. Уже двенадцать часов спустя турецкое правительство предоставило нам машину на воздушной подушке, но воспользоваться ею мы не могли. На следующий день Фонд Карнеги[50] выделил нам два миллиона долларов на то, чтобы начать проходку тоннеля, и еще два миллиона мы получили от Всемирного финансового комитета. В конце концов турецкое правительство согласилось окружить Кара-тепе проволочной изгородью, и это было сделано, при некоторой помощи американских и русских благотворительных фондов, меньше чем за неделю. Только тогда мы смогли возобновить работы.
Вся наша жизнь не могла не измениться самым решительным образом. Теперь не приходилось и мечтать о том, чтобы спокойно полежать после обеда или проболтать до полуночи в палатке. Холм охранялся солдатами. Видные археологи, съехавшиеся со всего мира, осаждали нас вопросами и предложениями. В воздухе жужжали вертолеты, которые не приземлялись только благодаря строгим предупреждениям, непрерывно передаваемым по радио с наспех сооруженной вышки для управления полетами — это был еще один плод американо-российского сотрудничества.
Однако кое-что изменилось и к лучшему. Группа инженеров установила зонд на машине на воздушной подушке, так что мы могли мгновенно снимать показания даже над самой пересеченной местностью. Турецкое правительство предоставило нам еще двух «кротов'» усиленной конструкции. Если требовались деньги или какое-нибудь оборудование, нам достаточно было только попросить — о таком археолог может лишь мечтать.
В следующие два дня мы сделали множество поразительных открытий. Прежде всего, зонд показал, что мы обнаружили целый погребенный город. Стены и здания тянулись во все стороны почти на два километра, а холм Кара-тепе стоял приблизительно посередине. И это был действительно город гигантов. «Абхотов камень» оказался не зданием и не культовым сооружением — это был всего лишь один строительный блок, вырубленный из самого твердого вулканического базальта. Один из новых «кротов» сумел даже отбить от него кусочек и доставить на поверхность.
Тем не менее нас преследовало какое-то невезение. Не прошло и сорока восьми часов, как мы лишились одного из новых «кротов». С ним случилось то же, что и с первым: на глубине в три с половиной километра он перестал откликаться на наши команды. Неделю спустя мы потеряли еще одного «крота? — похороненным на дне земляного моря оказалось оборудование еще на полмиллиона фунтов. По небрежности пилота машина на воздушной подушке рухнула на барак, где разместились турецкие солдаты, и восемнадцать человек погибло. Зонд, правда, не пострадал, но газеты, по-прежнему не оставлявшие нас в покое, тут же вспомнили злоключения экспедиции Картера Карнарвона[51] в 1922 году и сенсационные истории о «проклятии Тутанхамона». Один коллега, на сдержанность которого я, казалось, мог положиться, предал гласности мою теорию, согласно которой хетты Кара-тепе уцелели благодаря своей репутации магов, и это вызвало новую волну сенсационных публикаций. И тут впервые было упомянуто имя Г.Ф.Лавкрафта.
Как и большинство моих коллег, я никогда не слыхал о Лавкрафте — авторе мистических рассказов, умершем в 1937 году. В течение долгого времени после его смерти в Америке существовала даже немногочисленная секта поклонников Лавкрафта, возникновению которой способствовал его друг, романист Огаст Дерлет, неустанно пропагандировавший его произведения. Теперь Дерлет написал Райху письмо, где указал на то, что у Лавкрафта встречается имя «Абхот Нечистый»[52] и что он там фигурирует в качестве одного из «Великих Древних».
50
Эндрю Карнеги (1835–1919), американский финансист и филантроп, создал фонд для финансирования научных исследований.
52
В действительности имя Абхот является вымыслом самого Колина Уилсона. Старейшие, так же как и представители Великой Расы, в произведениях Лавкрафта личных имён не имеют. Уилсон вообще искажает лавкрафтовскую мифологию, называя Старейших (the Old Ones) Великими Старейшими (the Great Old Ones), смешивая их таким образом с Великой Расой (the Great Race).