Времени разобраться, что и как, у меня не было. Клык с доберманшей, зверски рыча, катались по полу. Гопник с “томпсоном” успел пальнуть еще — и угодил прямо в торчавший из-за балки ствол “браунингам. Р-раз — и все. Я остался голый, даже без листика на яйцах, а сукин сын отскочил в тень и стал поджидать, пока я высуну жопу.
Еще выстрел из “винчестера”. Урлак пальнул по матам. Девчонка, похоже, сжалась там в комок, и я понял на нее больше рассчитывать нечего. Но это мне уже и не требовалось. Пока фуфел разбирался, откуда садит “винчестер”, я ухватился за канат, перескочил через балку и, чувствуя, как в кровь сдираю ладони, с диким воплем заскользил вниз. Приземлился я слишком далеко от парня. Пришлось толкнуться и снова взлететь вверх. Так я летал взад-вперед на канате, без конца дергаясь и изгибаясь, а сукин сын палил как бешеный, пытаясь засечь траекторию. Когда у него вышли патроны, я изо всех сил толкнулся, молнией рванулся к тому углу, а потом отпустил руки и вперед ногами полетел на чувака. Впилился прямо в него, отшвырнул к стене — и не успел парень чирикнуть, как я уже сидел на нем и большими пальцами обеих рук Выдавливал его серые глаза. Урлак визжал как свинья, псы дико рычали. Телка тоже орала благим матом. Один я молчал. Я упорно колотил по полу пустым чаном этого раздолбая, а когда он перестал дергаться, схватил валявшийся рядом “томпсон” и курочил бритый череп до тех пор, пока окончательно не выяснилось — парень уже не жилец.
Тогда я поднялся, подобрал “кольт” и пристрелил доберманшу.
Клык встал и отряхнулся. Здорово ему досталось.
— Спасибо, — пробормотал он. Потом прилег в тени и принялся зализывать раны.
А я пошел откопал эту Стеллу-Джейн. Рыдала, сука.
О бедных мальчиках, которых мы, грешные, порешили. Особенно о том, которого сама шлепнула. И сопли ее никак не кончались. Сунул ей по морде и сказал, что она мне жизнь спасла. Помогло малость.
Клык тоже туда притащился.
— Ну что, Альберт, как нам отсюда выбраться?
— Дай подумать.
Я подумал и решил, что никак. Без разницы, скольких мы еще уложим. Найдутся еще. А кроме того, речь теперь шла и о чести шараги.
— Как насчет пожара? — предложил Клык.
— Смыться, пока будет гореть? — Я покачал головой. — Они же все здание обложили. Не выйдет.
— А что, если мы не смоемся? Если сгорим вместе со зданием?
Я посмотрел на пса. Храбрый, зараза. А хитрый, как сам черт!
Мы собрали все, что могло гореть. Маты, лесенки, трамплины, скамейки — короче, весь хлам, какой нашли. Навалили славную кучу у деревянной перегородки в дальнем конце зала. Стелла-Джейн нашла в кладовке керосин. Облили и подожгли все на хрен. Потом вслед за Клыком пробрались в то место которое он для нас отыскал. В бойлерную под здание ХСМЛ. Задраили дверцу, оставив открытой вентиляционную отдушину, и залезли в пустой котел. Из гимнастического зала забрали с собой один мат и все оружие дохлых гопников.
— Ловишь чего-нибудь? — спросил я у Клыка.
— Да так. Самую малость, читаю одного козла. Хибара полыхает на славу.
— Скажешь, когда слиняют?
— Еще бы. Если слиняют.
Я устроился поудобнее. А Стеллу-Джейн всю трясло от переживаний.
— Не ссы, — ободрил я девчонку. — К утру вся хрень ляжет нам на уши. Урла обшарит пожарище и найдет кучу горелого мяса. Бабу, может, особо искать и не станут. Так что все будет путем. Если только не задохнемся.
Она изобразила слабую улыбку и попыталась напустить на себя храбрый вид. Потом закрыла глаза, устроилась поудобнее и решила поспать. Я тоже страшно вымотался. И тоже закрыл глаза.
— Сможешь тут управиться? — спросил я у Клыка.
— Наверно. Лучше спи.
Не открывая глаз, я кивнул, лег набок — и мигом вырубился.
А когда проснулся, оказалось, телка, Стелла-Джейн, прильнула ко мне, обняла и дрыхнет мертвецким сном. Я едва дышал. Как в печи. Да ведь и правда в печи! Я потянулся к стенке котла. Горяченная. Даже не дотронуться. Клык тоже пристроился на мате. Только благодаря мату мы до сих пор и не поджарились. Пес спал, положив башку на лапы. Телка тоже спала. Голая.
Я взял ее за сиську. Теплая. Девчонка зашевелилась и еще сильнее прижалась ко мне. Тут у меня встал.
С трудом удалось снять штаны и забраться на нее сверху. Только раздвинул ей ноги, сразу проснулась. Да уже поздно было.
— Не надо… перестань… что ты делаешь… не надо!
Но слабо так, сквозь сон. По-моему, особенно рыпаться и не хотела.
Когда порвал целку, вскрикнула, но потом все пошло ништяк. Кровищи по всему мату. А Клык, мудолиз, даже не проснулся.
Все вышло совсем по-другому. Обычно, когда я просил Клыка кого-нибудь мне вынюхать, я сразу хватал, трахал и старался как можно скорее слинять. Подальше от греха. Но когда эта Стелла-Джейн стала кончать, она аж приподнялась на мате, а сжала меня так — чуть ребра не затрещали. Потом стала медленно, страшно медленно оседать назад — вроде как я, когда в своем самодельном гимнастическом зале отжимаюсь. И глаз не открывала, и вся-вся расслабилась. А вид у нее был просто счастливый. Зуб даю.
Потом мы еще разок перепихнулись. А потом она уже сама предложила. Я возражать не стал. Наконец мы легли бок-о-бок и стали болтать.
Она спросила меня про историю с Клыком, и я рассказал, как боевые псы сделались телепатами, как потеряли способность сами добывать себе пропитание, так что об этом пришлось заботиться шарагам и волкоходам, и как ловко псы вроде Клыка могли отыскивать телок парням вроде меня. На это она ничего не сказала.
Тогда я спросил ее, как вообще в низухе, как там жизнь.
— Там чудно. Но только немного скучно. Все так друг с другом вежливы. Городок совсем небольшой.
— А как называется?
— Топека. Это совсем рядом.
— Знаю. Вход в спускач всего в полумиле отсюда. Я раз туда ходил — так, просто посмотреть.
— А в низухе ты когда-нибудь бывал?
— Не-а. И что-то не очень хочется.
— Почему? Там чудно. Тебе понравится.
— Херня.
— Как грубо!
— Ага. Грубо. Я грубиян.
— Ну, не всегда.
Все это дело вдруг начало меня бесить.
— Слушай, ты, жопа, что с тобой такое? Я же тебя подстерег и скрутил! Засадил раз шесть! Чего это тебе вдруг так радостно? А? В чем дело? Ты даже не врубаешься, что тебя…
Она улыбалась.
— Ну и что? А мне нравится. Хочешь еще?
Я чуть не ошизел. Отодвинулся в сторону.
— Нет, у тебя точно не все в порядке. Не знаешь, как тут парни таких телок калечат? Тебя папа с мамой не предупреждали? “Не ходи туда, доченька, там тебе так вдуют! Там эти грязные, мохнатые, обосранные гопники!” В первый раз слышишь?
А Стелла-Джейн положила мне руку на ляжку и повела вверх — пальцы еле-еле касались кожи. У меня опять встал.
— Родители мне никогда такого не говорили, — сказала она. А потом потянула меня к себе, поцеловала… Что мне было делать? Снова ей вструмил.
Блин, и так час за часом. В конце концов Клык перевернулся на другой бок и проворчал;
— Мне надоело прикидываться, что я сплю. Я ранен. И хочу жрать.
Я сбросил с себя девчонку — в этот раз она сидела на мне верхом — и осмотрел пса. Доберманша чуть не отгрызла ему правое ухо. Под самой мордой — тоже рана.
И бок в крови. Вдобавок он насрал.
— Блин, Клык! — возмутился я. — Ты же насрал!
— Еб твою мать, Альберт! — рявкнул он. — Ты тоже не розовая клумба! — Я убрал руку.
— Можем мы выбраться? — спросил я у него.
Клык было навострился, но тут же покачал головой.
— Ни хрена не просечь. Видно, сверху здорово завалило. Надо выйти и разведать.
Немного побазарив, мы решили, что если здание сошло на говно и успело малость остыть, то урла уже навернйка там копается. Раз в бойлерную они не совались, значит, нас и впрямь хорошо засыпало. А может, здание еще не догорело. Тогда шарага по-прежнему дожидается, чтобы осмотреть пожарище.