— Да стой, дурак! — сердито крикнул он на лошадь.
Бронька поднял голову и увидел Семена Черных, председателя местного рыболовецкого колхоза. Поднявшись в кошевке, Черных сердитым взглядом окинул окружающие «Камчатки». Буркнул под нос какое-то ругательство и пошел к Броньке.
— Здорово!
— Здравствуй!.. — Бронька, вымотав удочку, вышел из «Камчатки».
— Поедем, Броня, надо открыть склад.
— Дали бы хоть в воскресенье отвести душу.
— Там приехал заготовитель… надо ему сплавить мелочь-то, а то не дай бог рыбоохрана заглянет…
— Ну и пусть заглянут! — сердито выкрикнул Бронька.
— Пусть, пусть!.. Тебе ладно говорить, а отвечать мне.
— Ну и отвечай!.. Давно бы надо тебя за шкирку… Спасибо скажи, что молчу.
— Тебе, щенку, спасибо?
— Ты, дядя Семен, не шибко-то… а то могу…
— Еще и грозиться вздумал?! Садись в кошевку!
— Не поеду, и все!
— Ах, щенок, да я тебя!.. — Черных угрожающе подступил к парню.
Бронька схватил пешню.
— Шагнешь еще, приколю!.. Мотай отсюда!.. Слышишь!.. — Черные красивые брови парня сдвинулись, а темно-серые глаза заискрились злыми огоньками.
Семен, бледный, раскрыл рот, но, не сказав ни слова, в испуге замахал руками и, быстро повернувшись, бросился к кошевке. Отъехав за торос, он вскочил на ноги и визгливым бабьим голосом крикнул:
— Бандюга, в тюрьме сгною!.. Так и знай!.. Захар Захарыч все видел. Сейчас же в милицию позвоню.
Ткнув кнутовищем в сторону шедшего к Бронькиной «Камчатке» пожилого рыбака, Черных яростно хлестнул коня и умчался на берег.
Бронька заскочил в «Камчатку» и начал сматывать удочки.
— Ты что так рано домой? — как-то хрипло спросил Броньку Захар Захарыч.
Парень сердито взглянул на соседа и молча забрал удочки и бармашницу. Все это бросил на нарты и беспричинно туго затянул веревкой.
Захар Захарыч покачал головой, вздохнул и набил трубку табаком.
— Дай-ка, Броня, огонька.
Парень молча подал спички и с досадой посмотрел на спокойное лицо старика.
— С чего это Семка расшумелся?.. Водки не хватило, что ли?
— Чокнулся петушина — вот и орет… Склад, ему открой!
Вечером того же дня к Захару Захарычу пришла Бронькина мать — Ульяна Прокопьевна.
Старый рыбак весело рассказывал своей старушке об удачах прошедшего дня:
— Слава богу, за всю весну хоть одни денек удался, а то, бывало, фунтов пять-шесть вывалишь бармаша, а добудешь одну козяву.
Гостеприимные хозяева радушно пригласили соседку к столу, но Ульяна отказалась от ужина.
Усевшись на диван, она молча слушала словоохотливого старика. Ее большие выразительные глаза и бледное лицо выдавали тревогу.
Когда-то веселая, красивая, Ульяна Прокопьевна вот уж сколько лет намертво замкнулась; в ее серых глазах застыла тоска, ка светлое лицо легли морщины. И все это произошло после того страшного дня, когда она по складам читала извещение о гибели мужа на фронте. Это случилось после 9 мая 1945 года. Тогда весь народ ликовал, и многие-многие со дня на день ждали из армии своих дорогих, своих родных. А Ульяне и Броньке стало некого ждать…
Ульяне Прокопьевне тогда было всего тридцать лет. За плечами остались тяжелые годы войны. Пять лет мужского труда в неводной бригаде. Летом по пояс в холодной воде, а зимой целый день в руках тяжелая стальная пешня, которой долбишь толстый лед.
Вы знаете, что это такое? Снег и вода, смешавшись под ногами рыбаков, напоминают молочный кисель. В ичигах хлюпает вода… мороз градусов на тридцать-сорок, да вдобавок «ангара» со свистом. Это ветер. Пронизывающий, не ослабевающий ни день, ни ночь.
Пять лет ждала Ульяна мужа, не запятнав чести замужней женщины. И вот, в тридцать лет, с цветущим здоровьем, она осталась вдовой. Молодое тело тянулось к крепкой мужской ласке, но она, заглушая в себе внутренний крик тоски, боли и еще чего-то неодолимо сильного, отстранилась от всех, глубже замкнулась в себе.
Шли годы… Сватались. Получали отказ. Отстали.
Тем временем рос и Бронька. Закончив десятый класс, он два года рыбачил, а затем решением общего собрания его неожиданно назначили кладовщиком. Это была хорошая должность. Но не для Броньки. У него сразу же пошла полная «несварка» с председателем колхоза Семеном Черных.
— Захар Захарыч, я к вам пришла…
— Знаю, все видел.
— Семен-то, говорят, звонил в милицию.
— Не бойся, Уля, страшного ничего нет.
— Посадят?
— Нет… Из-за чего они цапаются?
— Леший их знает. Бронька-то молчит. Он знает за Семеном какие-то грешки, никому не баит, а наедине с ним прямо в драку лезет…