— Романтика, – морожу, издеваясь над другом.
— Просто любовь, – не реагируя на шутку, говорит Маркус. – Но у неё тоже была своя история, конечно, не такая, как у тебя, а иного рода. Я веду к тому, что если она смогла открыться, то и ты сможешь.
— Я только думал об этом, – убрав лёд в сторону, я кладу руки на колени, – я довёл все до краха, я осознал, как глупо поступил, но вместе с этим я смог понять, что она та, кто мне нужен. Я не хочу потерять Софию, она мне нужна.
— Тогда действуй.
Я просидел так ещё час, после того, как Маркус уехал по своим делам, пообещав, что ещё заедет, чтобы увидеть свою девушку. Мне бы тоже хотелось увидеть свою, но кажется, эти девчонки не собираются выходить из комнаты.
Отец так же просил не мешать ему, он все ещё о чём-то разговаривает с учителем Эйми, хотя он не просто учитель, он её парень.
Я ничуть не разозлился на них, это их право. Никто не может запретить любить двум взрослым людям. Больше было неприятно оттого, что моя сестра все скрыла от меня, боясь, что я буду против. Но если так подумать, Майкл мой ровесник, Эйми ровесница Софии, так в чем проблема? Я за счастье младшенькой и мнение других меня не особо заботит. Однако, кажется, наш отец думает иначе. Я даже предположить не могу, о чем он с ним говорит. Неужто отчитывает?
Встав, я направляюсь в дом. Во рту пересохло, да и ноги затвердели. Я чувствую ужасную усталость, возможно, это из-за перелётов, но сейчас хочется только пить и спать.
Я захожу на кухню, и застаю Челси в полном одиночестве.
Спрятав лицо в ладонях, она содрогается от плача.
Невольно я подхожу к ней, но не решаюсь прикоснуться.
— Челси?
Женщина испуганно вскидывает голову вверх, но увидев меня, её плечи опускаются. Она вытирает растёкшуюся тушь кухонным полотенцем, но не прекращает плакать.
— Я ужасная мать, – молвит она, захлёбываясь слезами.
Я не знаю, что ей ответить, чего она от меня ждёт. Я согласен с этим высказыванием, но оно относится не только к ней, но и ко мне с отцом тоже.
— Что мне делать? Как быть? Моя дочь столько страдала, а я не замечала этого, я не интересовалась даже. Я насильно отправляла её к Виоле, лишь бы она одна не оставалась в этом доме, но откуда я могла знать, что с ней дела…
Не договорив, женщина продолжает рыдать.
Я сажусь рядом с ней, и кладу руку ей на спину.
— Никто не знал, – я пытаюсь её утешить, но видя сложившуюся ситуация, я злюсь сильнее.
— Она моя дочь, Адам, я должна была знать, – подняв на меня красные глаза, говорит мать Эйми. – Я ужасная мать.
— Лучше скажите, что вы будете дальше делать? – Мой вопрос вынуждает женщину остановиться, она смотрит на меня, моргая ресницами.
— Я подам на него в суд, – твёрдое говорит Челси, – мне все равно, что он сын моей сестры. Ей стоило бы обучить его манерам.
— Вы готовы испортить с ней отношения?
— Неужели ты думаешь, что я закрою на все это глаза? Разве недостаточно они были закрыты? Я прекрасно понимаю, что Виоле это не понравится, ты же видел, с каким лицом она отсюда ушла, но скажи мне, чтобы сделала она, если бы мы поменялись местами?
— Я не знаю, – честно отвечаю.
— Она сделала бы все, чтобы уничтожить всю нашу семью, – заявляет женщина, вытирая нос, который продолжает течь. – Только вот я не она, я лишь затрону виновника этого преступления. Если моя сестра хочет вмешаться в это – пожалуйста, для меня это не важно. Важен лишь мой ребёнок.
— Эйми повезло с такой мамой, – услышав меня, глаза женщины улыбаются, но она виновно опускает глаза на свои руки. – Не нужно сидеть здесь, поднимитесь к ней.
— У неё сейчас девочки.
— Поверьте, они скоро поселятся у нас дома, – я улыбаюсь, думая, как это было бы замечательно. – Поговорите с ней, думаю это то, что ей сейчас нужно.
— Она меня прогонит, – предполагает Челси, мотая годовой.
— Проверьте, – сказав, я поднимаюсь со своего места, подхожу к холодильнику, – если прогонит, можете меня отругать.
— Ты замечательный, мне не за что тебя ругать.
Прислушавшись ко мне, Челси действительно встаёт, но я не знаю, пойдёт ли она к дочери.
Взяв с собой бутылку с водой, я направляюсь к кабинету отца, постучав, открываю дверь.