– О да. – горько усмехается мужчина. – И успел тысячу раз об этом пожалеть.
– Мне-то что с этого? Я к тебе… Вам, – поправляюсь намеренно, – жалости не испытываю.
– И не должна. Но прошу, хотя бы выслушай, – глядя с надеждой, Нойманн снова протягивает в мою сторону шоколад. Признаюсь честно, конфеты выглядят ну очень аппетитно, хотя принимать этот подарок я все еще не намерена.
Спустя паузу произношу:
– Откуда номер? И адрес.
– Вся информация есть в бухгалтерии университета, куда я запросил доступ…
– Ну и ну! Знала бы, что личные данные студентов так легко найти, соврала бы. – протягиваю в ответ. – Не думаю, что нам стоит разговаривать, Евгений Викторович.
Мне надо быть стойкой, надо быть решительной.
– Хотя бы забери конфеты. – отчаянно предлагает он, уже безо всякой надежды. – Я же вижу, как на сладкое смотришь, Карина. Себя порадуй. И я буду знать, что сделал одно правильное дело.
Я колеблюсь. Стою, покачиваясь на ветру, сжимая рукава темной кофты сильнее. Рассматриваю собственные следы на снегу, ведущие к подъезду. Мой преподаватель – это Зеленый. Нойманн, получается, знал все это время? Поэтому так странно себя вел? Или..?
– Как вы поняли? Что я это я, – отрываю взгляд от земли.
– Инцидент на тесте помнишь? – мягко усмехается мужчина. В его глазах нет сарказма, нет презрения, только едва различимая тоска. – Увидел диалог… наш. Два и два сложилось быстро.
Слабо усмехаюсь. Вот уж иронично, а я-то думала, тонкая душевная организация Евгения Викторовича не выдержала похабного содержание переписки. Оказывается, он просто догадался уже тогда. Получается, нотации после пары про онлайн-знакомства тоже не просто так читал?
– Конфеты? – напоминает он.
Смешно. Все происходящее напоминает дешевый бульварный роман. Но раз уж мы в чьем-то дурацком сюжете, еще немного подумав, я киваю. Однако прежде чем Нойманн успевает всучить мне коробку, делаю пару шагов в сторону его транспорта.
– В машине поем, окей? Дома не поймут, – бросаю мужчине.
Евгений Викторович зависает, но спустя мгновение всучивает-таки мне шоколад, тянется освободившейся рукой в карман и щелкает ключом. Машина радостно отзывается, и я забираюсь на пассажирское сидение.
Салон немного покачивается, когда Нойманн падает рядом. Он включает зажигаение, но на мой испуганный настороженный взгляд поднимает руки вверх.
– Ничего такого, просто включу печку. Ты вся дрожишь. Почему не в куртке?
Теплый воздух и правда начинает медленно течь, пробирая меня еще сильнее с непривычки. На вопрос мужчины отвечаю тем, что торопливо стягиваю с коробки конфет фольгу и снимаю крышку. Закидываю в рот маленький ореховый десерт и прикрываю глаза от удовольствия, не обращая внимания на выжидающий взгляд напротив.
– Хотела иметь причину уйти в любой момент. Думала, скажу, что замерзла, и обратно домой убегу.
– Мне жаль, – произносит он серьезным низким голосом.
– Я знаю, – легко пожимаю плечами. Пусть думает, что мне все равно.
Некоторое время мы сидим в молчании. Наконец Нойманн его нарушает:
– Как ты себя чувствуешь?
Я неторопливо пережевываю еще одну конфету, наслаждаясь всеми возможными нотами и оттенками вкуса – делаю вид, по крайней мере.
– Неплохо. На больничном.
– Знаю, Юля Дегтярева рассказала, что ты болеешь. Сейчас уже лучше? Тебе нужны лекарства?
– Болею - громкое слово. Юля славно меня прикрывает, спасибо ей. – гляжу внимательно ему прямо в глаза, чтобы каждое слово было понято и принято. – Если ей влетит за этот мой рассказ, я возненавижу тебя еще сильнее.
Нойманн прикрывает веки, понимающе кивая. Затем вновь переводит тему:
– Ты сказала, дома не поймут, если увидят сладости. Все настолько плохо?
Мне хочется рассмеяться. Так что я просто издаю гулкий смешок и издевательски кошусь на мужчину, приподнимая бровь.
– Я помню все твои рассказы, Карина, – хмурится он, – но никогда не подозревал, что ваши сложные отношения распространяются в том числе на такие мелочи.
Морщусь, как и всегда, когда приходится говорить на эту неприятную тему. Умом понимаю, что лучше рассказать ему сейчас, чем потом отбиваться от расспросов.
“Какое потом? Когда это потом будет, девочка моя?” – настойчиво шепчет голос в голове.
– Обычно все не настолько дерьмово. Бывают, конечно, плохие и хорошие дни, но в среднем им плевать. Но после… кхм, после одного обстоятельства я стараюсь не совершать лишних движений и не будить лихо лишний раз, – нехотя поясняю.
– Что за обстоятельство?
– Не отстанешь, да? – вдыхаю и выдыхаю сухой от работающей печи горячий воздух. – Мама решила проверить мой телефон и наткнулась на нашу переписку. Нетрудно угадать, что она там нашла и какой увидела дочь в своих глазах.