Шли они из заводской конторы, там заключили договор на поставку древесного угля к домне. Климка вел за собою старого заводского мерина, которого до гражданской войны звали Графчиком, а потом переименовали в Борца.
— Дедушка, я этого мерина давным-давно знаю. Его оставили в нашем заводе красные, когда воевали с белыми. С перегону и от опою обезножил конь, заболел. Долго он в заводской конюшне был, на ноги не мог подняться, то лежал на боку, то стоял на коленках. Скажешь: «Графчик»… Он заржет, повернет голову, подняться хочет, а не может. Недели через три поднялся, пустили его тогда на пустырь, на траву. Скоро он там пошел на поправку. Шугнешь его, он отбежит, другой раз и скоком.
Собралось нас ребят заводских много, и задумали мы Графчику дать новое имя, снять с него старорежимное.
Колька Бабкин говорит:
— Назовем его Колчаком.
А ему в ответ:
— Чем лучше Колчак Графчика? Тоже старорежимец.
— Ну, тогда Разверсткой.
Засмеялись все.
— Кобылу так можно назвать, а мерин — Разверстка — смешно.
Спорили долго, потом догадались назвать Борцом. И начали приучать мерина к новому имени. Взял его Колька Бабкин за челку и говорит:
— Ты теперь не Графчик, а Борец. Борец, Борец, Борец. Запомнил?
Ест мерин траву, мы ему кричим:
— Борец, иди сюда!
А он ест, как не слышит.
Тогда мы ему:
— Графчик, иди сюда!
Он заржет и подбежит. А Колька Бабкин бить и ругать его:
— Ах ты зверина старорежимная, ах ты четвероногая контрреволюция. Да я тебе ребра переломаю, оставлю меньше, чем у Адама… Борец ты!
Довели мерина до того, что он начал убегать от нас. А мы поймаем его, привяжем к березе и опять учить. Выучили ведь, стал понимать, что его зовут Борцом, и подбегать стал. Только и Графчика не мог забыть, так на оба имени и откликался. Сколько палок об него переломали, бичей исхлестали, а он не забывает, и шабаш… Так и оставили двухименного…
— Борец! — позвал Климка.
Мерин заржал.
— Графчик!
И мерин опять заржал.
— Видишь, помнит.
— Конь ведь, не хватает у него разуму на ваши людские выдумки. Ты не бей его! — сказал дед.
— Что ты, дедушка. Теперь он наш, и никому не дам тронуть его.
Подписали Стратон и Климка с заводоуправлением такой договор.
Обязуются они каждый месяц поставлять заводу двести кулей угля. Лес будет давать завод из своей дачи. Дает завод им мерина Графчика (Борца) за пятьдесят рублей… и могут они платить за мерина в продолжение года.
Выдали Климке в заводском кооперативе книжку, может по ней брать товар в кредит.
— Вот она началась жизнь-то настоящая! — радовался Климка, радовались все в доме.
Мать в тот же вечер пошла с книжкой в кооператив и взяла в кредит Ольке красный платок, Климке кожаные рукавицы, а дедушке Стратону новую трубку и тюбик свежего табаку.
Петрокаменский завод стоит на реке Каменке. Выходит Каменка из гор, вода холодная, чистая, нет в ней ни песку, ни глины. Бежит речка Каменка по дну из чистой белой гальки, бежит в каменных берегах. Глядятся в нее горы, глядится сосновый лес.
Стратон и Климка живут в лесу на берегу Каменки. У них шалаш, таганок для варки, сено для спанья. Рядом угольная куча и пустая яма, которую нужно заполнить сосновыми поленьями.
Холодное росистое утро. Небо за горами в заре, и верхушки гор зарумянились от зари.
— Климка, будет спать, будет, — трясет парня Стратон. Он давно на ногах, он уже сварил уху и чай, наточил пилу и топоры.
Климка встает с неохотой, у него болит все тело, оно не отдохнуло за ночь.
— Утро уж больно скоро. Я не спал будто! — удивлен Климка, что ночь пролетела так быстро, как птица.
Умывается он в холодной Каменке, потом ест уху, пьет чай.
А из-за гор ударяет солнечный луч, ударяет он в Каменку, в топоры и в пилу. Сверкает Каменка, сверкают топоры, и пила, как полоса начищенной меди.
Борец поодаль ест траву и шуршит большим шуркуном, который привязан ему на шею.
Стратон и Климка идут в сторону от своего шалаша. Стратон пробует сосны, он ударяет обухом по стволам. Одни стволы звонят, как колокола, и на них Стратон делает затесы — годны на рубку. Другие гудят глухо, как короба, их оставляют без отметин — не годны для рубки.
Как только загудели сосны под топором, прошла у Климки вся усталость, он бодр и весел.
А где-то вдалеке закуковала кукушка, и несется ее кукование по всему лесу, по горам. Еще радостней от этого кукования, и Климка кукованием же начинает отвечать кукушке. Потом Стратон и Климка становятся на колени перед громадной сосной и начинают ее подпиливать под самый корень. Пила врезается глубже в ствол, выбрасывает две белых струи опилок.