— Достукаешься ты, парень, до беды.
— Э, волков бояться…
— Другой раз тебе это не сойдет.
Позвал к себе Ерошку председатель Шумков:
— Парень, будь поосторожней. В первый раз ничего — сошло. Здорово задело, мы, пожалуй, скоро наберем голосов и передел земли сделаем. А в другой раз будь осторожней, народ здесь… не дрогнет рука… Я тебя буду застаивать, знай, что я за тебя.
— Вот и хорошо…
— Только об этом не трезвонь, то сладу не будет, мне нельзя рушить хорошие отношения. А ты действуй!
На том и условились.
Все хохловцы боялись за свои заборы, Аверьян не спал несколько ночей и караулил. Он съездил за Денежкин камень в завод и привез оттуда нового пса, а старого выгнал. Жене велел кормить собаку до отвала.
Не было для Ерошки теперь иного имени, как антихрист. Одни называли его так со злобой, другие с улыбкой. Многие радовались, что задели Аверьяна.
Особенно боялись за свои заборы в старообрядческом конце. Ведь коснись к забору Ерошка, и придется новый ставить, старый жечь — нельзя оставить с печатью антихриста.
А Ерошка бросил думать про заборы, он начал подбирать себе компанию ребят, которые сочувствовали ему. Антипка, Илюшка, сын того мужика, который заговорил о переделе, еще двое-трое.
Сходились ребята по ночам на сеновале то у Антипки, то у тетушки Серафимы. Говорил им Ерошка:
— Одному мне не раскачать деревню, а компанией мы много сделаем. Теперь мне опасно писать стенгазету, а вам можно, на вас никто не подумает.
И Ерошка каждому дал по записочке и сказал, что и на каком заборе писать.
— Я уйду в город, а вы без меня здесь орудуйте.
Ушел Ерошка в город, видели это все, видели его хохловские и в городе, уж никак не мог он выпустить второго номера газеты «Вгоняй революцию», а он появился на новеньком заборе у Марка, который считался у старообрядцев святым братцем.
В ту же ночь на Аверьяновом заборе появилась надпись:
«Товарищи, когда же будет передел земли? Пора! Давно пора!»
Был в Хохловке опять переполох, было общее собрание.
— Когда же конец этому? — кричали пострадавшие.
— Выгнать его надо.
— Кого?
— Ерошку.
— Не его это дело. Не мог он написать, Ерошка в городе.
— В городе?
— Да, видели там.
— Кто же тогда?
— Знать, есть помимо Ерошки.
— Он подговорил, не обошлось здесь без него.
— Это ведь неизвестно, — начал защищать Ерошку Шумков. — Парень в городе, сделали без него, ясно — не он.
— Ты, товарищ Шумков, покрываешь.
— Не покрываю ничуть, а зря винить и его не дам.
— Не ты ли уж написал про передел-то? — пристали к отцу Илюшки. — Ты его добиваешься.
— Ты видел меня? Не видал и молчи!
Так и не узнали, кто писал. А святой старец Марк сломал забор, свез в поле и сжег.
Вернулся из города Ерошка и порадовался:
— Одного забора нет, ладно, будем рушить другие.
Ерошка вернулся не с пустыми руками, привез много ярких больших плакатов. Заварил он клейстеру и пошел их наклеивать по заборам: к кооперативу, сельсовету, к лавке Аверьяна.
— Не можешь, не имеешь права! — закричал Аверьян. — Убирайся, изорву все твои картинки!
— Не смеешь, вот прочитай! — Ерошка показал плакат, на котором было написано: «Запрещается срывать и заклеивать. Виновные подвергаются ответственности». — Я его тебе и наклею, а ты сорви!
— И сорву.
— А мы запомним, что ты против Советской власти идешь. — И Ерошка пришлепнул плакат к стене.
Заскрипел Аверьян зубами, захлопнул лавку, а Ерошка заглянул в нее и крикнул:
— Сам не сдирай и другим не давай, ты отвечаешь за него!
Опять вызывал Ерошку Шумков и говорил:
— Народ волнуешь… Расклеивай свои плакаты вон на березах, а на заборах нельзя.
— Можно, плакаты не мои, ты знаешь, чьи они. Тебе тоже пойти со мной и расклеивать — лучше было бы.
Покраснел Шумков.
— В городах, в самой Москве не спрашивают, клеят на любой забор, и вся, а здесь нельзя. Революция дороже заборов.
— Тоньше надо подходить, умнее.
— Буду и тоньше, Аверьяна доведу, что он прикроет свою лавку. Увидишь, скоро буду умнее действовать.
Валом валили к Ерошке ребята: интересно у него… Такие хорошие плакаты, книжки! Интересно и газету писать, каждому охота…
Ерошка — веселый парень, выдумщик, рассказчик. А что он курит, так ведь и сами ребята покуривают тайком. А на заборах он правду пишет.
Рад был Ерошка ребятам, все покажет, поведет гурьбой на Денежкин камень и учит новым песням. Приходи к Ерошке любой, всякому рад, только затей своих спроста не раскроет. Знают про его затеи немногие близкие друзья, которым он доверяет.