— Кому пришло это в голову?
— Всем, всем, все хотят! — ответил Тансык. — Народ просил Аукатыма, посылал двух всадников.
— Да? — Это, значит, для них большой вопрос, — проворчал Елкин, — кто лучше конь или машина!.. Что же, придется поставить и решить.
Он отправился к Аукатыму договориться об условиях состязания. Аукатым сидел на небольшом коврике, брошенном на песок. Поодаль на песке сидел его сынишка и за поводья держал коней. Аукатым пригласил инженера на коврик. Елкин сел рядом, по правую руку посадил Тансыка. Казахи разместились на песке, окружив Аукатыма и Елкина.
Был полдень. Жгло беловатое солнце. Начался разговор.
— Это твои кони?.. Прекрасные кони. Который же будет скакать? — спросил инженер.
— Джурдэк.
— А Зымрык не будет скакать? — всполошился Тансык.
— Пусть пойдет сразу Зымрык. Моя машина должна работать, ей некогда скакать два раза, — проговорил Елкин.
Аукатым согласился и спросил:
— Машина в один день может и работать и скакать?
— Может, она не устает.
Начали определять дистанцию. Аукатым сказал, что Зымрык может скакать долго, не уменьшая скорости. Елкин добавил, что машина может скакать целый день.
Дистанцию определили в десять километров — пять туда и пять обратно. Шофер завел «доджик», и наездник долго осматривал его. Пыльный, шумный, воняющий бензином, автомобиль определенно не понравился ему. Елкин пригласил Аукатыма в машину, он решил покатать наездника. «Доджик» бежал средней скоростью. На губах Аукатыма играла усмешка. Он ехал и соображал, что Зымрык легко обойдет тряскую вонючую телегу.
Шофер спросил:
— Прокатить его с большой скоростью, показать, чтобы не выдумывал ерунду?
— Нет, нет, — остановил Елкин, — сегодня полегче.
В палатке инженеров вечером поднялся спор. Дедов осуждал затеваемую гоньбу.
— У нас все-таки не цирк, не балаган. Номер «Лошадь состязается с автомобилем» нам совсем не к лицу.
— Агитация, — твердил Елкин. — Для них вопрос не решен, что же лучше — машина или конь? Я должен решить его в пользу машины, наглядно показать. Вот завтра «доджик» побьет лучшего скакуна, и вы посмотрите!
— Ну, побьет, так и должно быть. Какое тут достижение?! Варварство! Лошадь выпускать на машину все равно что петуха на гиену. Если сам казах не понимает, что он рискует конем, то вы обязаны предостеречь его, остановить.
— Ерунда! — кричал Елкин. — На десяти километрах такой конь не зарежется. А когда устраивают конные бега, гонят тоже во всю мочь. Нужно показать все преимущества машины. Мы добьемся уважения к ней, а следовательно, к строительству.
Утром, было еще прохладно, Аукатым начал готовить Зымрыка. Заседлывая его, он гладил коню бока, шею, говорил ласковые слова. Зымрык переступал ногами, весело пофыркивал, игриво подталкивал хозяина головой.
Шофер тоже готовился, усматривал мотор, запасал бензин, подвинчивал гайки.
Елкин предупредил шофера:
— Если у тебя произойдет какая-нибудь задержка, авария, — все пропало. Нашу машину засмеют, опозорят. Не станем же мы сами, вторично, вызывать Зымрыка?!
Шофер старался. Он боялся именно того, что в момент гоньбы с машиной произойдет, как он говорил, «какой-нибудь кляп», и Зымрык придет первым.
Казахи следили за приготовлениями, галдели, торопили. Часть их ускакала на другой конец дистанции.
Соперники были готовы. Пыльный «доджик» гудел, окутывался бензинным перегаром. Зымрык вздрагивал боками, его беспокоил запах бензина и пугал вой мотора.
Елкин глядел на Зымрыка, на тонкие ноги со вздрагивающими жилками и думал: «А вдруг зарежется? Великолепный конь!» Но отказываться было нельзя.
Аукатым усадил на Зымрыка сынишку, немного выждал и махнул шапкой. Зымрык пошел крупной рысью.
«Доджик» завыл громче и, отбросив колесами два фонтанчика песку, рванулся. Зымрык шел впереди и все ускорял ход. «Доджик» ехал шагах в двухстах за ним. Аукатым стоял на бугорке, подавшись вперед, и шептал:
— Иди, Зымрык, иди…
Казахи гудели, переглядывались и все громче начинали кричать:
— Жаксы, Зымрык, жаксы!
Тансык подбежал к Елкину и крикнул:
— Что твоя машина? Вот конь!..
Зымрык первый сделал поворот.
Казахи завыли от радости, кверху полетели пестрые лопоухие малахаи. За конем пролетела машина. Казахи взялись за бока и начали хохотать. Трескучая, шумная, точно запыхавшаяся, машина показалась им неуклюжей, смешной. Конь и в самом деле был красив. Он бежал с короткими выдохами, ногами чуть-чуть поднимая песок, который тут же ложился на дорогу.