— При таком раскладе я не вижу, каким образом колония на Авроре даст преимущество тут, на Земле.
— А ты представь себя на месте генерального секретаря компартии Китая. Ему сейчас пятьдесят пять. Через одиннадцать лет придет сообщение о том, что колонии основаны. Еще через, допустим, девять-десять — о том, что китайские колонии доминируют или вовсе уничтожили все остальные колонии. И тогда генсек, которому будет семьдесят пять лет, сможет начать ядерную войну и дожить свои дни в бункере, точно зная, что через пятьсот лет на опустошенную Землю вернутся китайцы-коммунисты из космоса и станут править на обеих планетах. Окончательная победа Китая и компартии. Это не война стран — но цивилизаций и идей. Нынешние два миллиарда китайцев — слишком маленькая цена за то, чтобы в далеком будущем вся галактика принадлежала китайцам.
— Почему нельзя послать военный спецназ?
— А где ты возьмешь столько смертников? Путь на Аврору — дорога строго в один конец. Вернуться будет невозможно.
— Почему?
— Ну вот ты высадился, сделал дело. Как попадешь обратно на корабль, если у тебя нет шаттла и топлива? Корабль не сможет провезти шаттл. Более того, чтобы вернуться, нужно иметь топлива еще на полтора года полета. Что увеличивает корабль снова. Что заставляет увеличивать прыжковый привод за пределы, которые мы теоретически можем построить. Потому нужен человек, которому уже нечего терять.
— Черт… Я только в одно не врубился — а моя выгода тут в чем?
Серов поскреб щеку.
— Ни в чем. Да, я предлагаю тебе лечь под нож хирурга, упаковаться в металлический саркофаг, затем полететь в космос, там, под чужой звездой, херачить и вкалывать, как проклятый соленый заяц, где-то так двадцать лет, запачкать руки в крови по самое не балуйся, а в самом конце — сдохнуть там, на Авроре, в полном одиночестве. И за все это ты не получишь ровным счетом ничего. Тебе даже спасибо никто не скажет, ну просто потому, что гребаные одиннадцать световых лет. Но если ты все это сделаешь — планета Земля будет жить.
Глоссарий
Органлеггеры — люди, нелегально торгующие органами. Как правило, убивают жертву и разбирают на органы, но некоторые практикуют покупку человеческой жизни у того, кто готов себя продать.
Росс-128 — одна из ближайших к Солнцу звезд, 11 световых лет. Обладает двумя планетами, минимум одна из которых, предположительно, очень похожа на Землю.
Мехасьют ( mecha suit) — общий термин, которым в фантастике обычно обозначают механический «костюм», управляемый пилотом. Пилот зачастую сидит в кабине в кресле. «Надеваемый» мехасьют обычно называют «экзоскелетом». К мехасьютам относятся и ВОТОМы, и бронеходы, и боевые роботы из BattleTech, и Гандам, и много чего еще. «Дредноут» из Вархаммера — это тоже мехасьют, хотя пилот в нем не в кресле сидит, а заключен в саркофаг. При этом собственно словом «мехасьют» чаще всего называют небоевой, «универсальный» аппарат, который не имеет своего собственного слова типа «Дредноут» или «ВОТОМ».
Нейролинк — устройство, напрямую подключающее некий аппарат (будь то кибернетический протез или боевая машина типа дредноута) к мозгу человека. Это позволяет человеку с продвинутым протезом иметь осязание, а пилоту, заключенному в дредноутский доспех — управлять боевой машиной как своим телом.
Прощай, Земля!
— Центр управления — «Прометею». Центр управления — «Прометею».
— «Прометей» на связи, — ответил я.
— Шаттл отстыкован, начинайте процедуру запуска, четырехчасовой отсчет.
— Вас понял. Начинаем процедуру запуска.
Мои ответы — просто актерская игра по наперед написанному сценарию. Шаттл, который якобы привез последних колонистов, на самом деле привез последние грузы. «Колонисты» входили в шаттл под прицелом сотен объективов, махая провожающим и навеки прощаясь с Землей, а затем спускались через люк под стартовую площадку и по тоннелю выходили в специально оборудованное помещение. Актеры.
Я сижу внутри «дредноута» — так я назвал самый большой из моих мехасьютов — и смотрю фильм: мне просто нечего делать. Кораблем управляет искин, все автоматизировано. Я только буду принимать решения, если понадобится.
Мне вполне себе спокойно и уютно — просто потому, что я уже ничего не чувствую. Система жизнеобеспечения не позволяет мне чувствовать боль, зуд и так далее, у меня остались только внешние чувства — зрение, слух, нюх и осязание. Ну и вкус, но если вариант, когда мне придется принюхиваться, еще возможен, то вкус уже ни к чему. Мне просто нечем есть. Зубы заменены на титановые импланты — на Авроре у меня стоматолога не будет — но эти импланты нужны лишь для того, чтобы я не чувствовал себя старым беззубым дедом и мог давать искину четкие команды. Вся пищеварительная система удалена полностью, питание я получаю прямо в кровь.