– Д-да.
После, снова продолжила смотреть в окно, судорожно поглаживая свое колено. Елисей еще какое-то время подождал каких-то объяснений от меня, но потом тоже повернулся к окну.
Когда мы приблизились к дому, напряжение возросло еще больше. Машина отца уже стояла там. Я вышла из такси и медленно пошла к калитке, уже примерно представив разговор с отцом. А Елисей направился во двор, чтобы продолжить работать. Мне было страшно заходить, но все же другого выбора не было. Разум будто был затуманен, и я послушно шла к двери, как танцующая змея на звучание флейты. Коснувшись дверной ручки, я закрыла глаза, и, набрав воздух в легкие, тяжело вздохнула. Зайдя в дом, мне показалось, что здесь слишком тихо, будто никого нет. Но пройдя дальше поняла, что ошибалась. На диване в гостиной сидел отец, он был повернутый ко мне затылком. Я молча стояла посреди комнаты и смотрела, как отец медленно попивает свой кофе. Мне было жутко начинать разговор первой, но от этой тишины становилось только страшнее, поэтому я все же сказала ему:
– Как прошел день?
Отец еще какое-то время сидел молча, но потом даже не поворачиваясь ко мне ответил:
– Ужасно… к сожалению у меня сегодня непродуктивный день. Скорее даже бесполезный. Как и твои картины… которые я нашел.
После услышанного по сердцу будто прошелся холодный ветерок, но в тот же миг оно воспламенилось от моего гнева.
– Что ты с ними сделал?! – крикнула я, быстро рванула к лестнице.
– Я просто избавился от хлама… Не благодари, – ответил в след отец, вульгарно продолжив пить кофе.
Я мчалась в свою комнату в надежде, что обнаружу картины в целости и сохранности. Вот только забежав в комнату, я увидела лишь кучку мусора.
Глава 8
Кругом лежали сломанные кисти, рамки и порванные полотна. Когда я подошла к окну, рядом на полу лежал кусочек ткани. Подняв его, я увидела, что на нем нарисован тот самый подсолнух, который еще только недавно красовался на моей незавершенной картине. Прижав его к груди, я упала на колени. Слезы ручьем потекли по моим щекам и шее, а руки сжали мертвой хваткой тот несчастный огрызок ткани. Я чувствовала себя разбитой. Мне хотелось проклясть своего отца за такой жестокий поступок. Но вместо этого я лишь плакала, ведь не могла ничего с этим поделать.
– Как я могла тебя не уберечь… почему оставила? Неужели я настолько глупая и безнадежная…? – всхлипывая шептала я.
Закрыв глаза руками, я пыталась бороться с чувством ненависти к отцу, но в итоге проиграла. Дверь в комнату медленно открылась с противным скрипом, и прозвучали слова:
– Надеюсь, теперь ты наконец-то усвоила урок, Карина.
Резко кинув взгляд в сторону двери, я увидела отца, который стоял, сложив руки, и ехидно улыбаясь. В этот момент у меня окончательно лопнуло терпение – и все обиды вместе со злостью будто выплеснулись в один миг.
– По-твоему это нормально портить и выбрасывать мои картины?! Я в них между прочем свою душу вкладывала, а ты просто уничтожил все, и радуешься!
– Карина, что ты себе позволяешь?! Я делаю это во благо тебе! Поверь мне, ты потом еще спасибо мне скажешь…
– Ага, точно также как и мама, когда ты оставил ее одну умирать в больнице!
Отец подошел ко мне и быстрым движением руки дал пощечину, прежде чем я одумалась. Удар был настолько сильный, что я упала с коленей на бок. Было больно. Прижав место удара рукой, я молча поднялась с пола, смотря только вниз. Мне не хотелось поднимать голову, ведь знала, что сказала лишнего про маму, поэтому было стыдно смотреть отцу в лицо. Он еще какое-то время стоял передо мной не двигаясь и громко дышал как дракон.
– Карина, у меня не было другого выбора. Твоя мать была больна, ей уже нельзя было помочь.
– Знаю! – крикнула я со слезами на глазах. – Если бы ты поддерживал ее и проводил с ней больше времени, она чувствовала бы себя намного лучше! А ты забил на нее… – продолжала рыдать я.
– Что я мог поделать?! У нас не было денег на лечение и на еду еле хватало! Мы были бедны! И все это только из-за нее. Это она настояла на том, чтобы жить и зарабатывать искусством!
– Но ей это нравилось, и если бы ты ей помог…