Выбрать главу

И Анна Чендлер, давно бессильно осевшая на диван, присовокупила и свой вопрос:

– Если ваша мать была жива все это время, то можно ли считать наш с вашим отцом брак действительным? Являюсь ли я, по сути, законной миссис Чендлер или в глазах закона я бессовестная самозванка и ничего более?

Констебль Саймон откашлялся в кулак – ответа на этот вопрос ни у кого из них не было.

Последний отголосок заданного миссис Чендлер вопроса еще не успел растаять в воздухе, а торопливые шаги за дверью библиотеки заставили каждого замереть в ожидании...

– Миссис Чендлер, – обычно сдержанный в эмоциях дворецкий замер на пороге с беспокойством в глазах, – на снегу перед домом какой-то человек... и кажется, он не дышит. Что прикажете делать?

Женщина, казалось бы, еще не отошедшая от двух предыдущих, перенесенных ею потрясений, смело встретила новый удар.

– Немедленно отправьте кого-нибудь проверить, жив ли он, – сказала она. – Нельзя позволить этому человеку умереть у наших дверей!

– Как вы думаете, кто бы это мог быть? – обратился мистер Баррет к устремившемуся следом за дворецким констеблю Саймону.

Тот шагу не сбавил, лишь подхватил на бегу свое длиннополое пальто, и, уже натягивая его на себя, произнес:

– Кто бы он ни был, молодой человек, не стоит терять бдительность и быть слишком беспечным. Я собираюсь первым увидеть этого человека... – И почти распахивая входную дверь: – Желаете со мной? Милости прошу.

– Позвольте только накинуть пальто...

– Вы знаете, где меня искать, – с этими словами констебль вывалился в снежную заметь и захлопнул за собой дверь.

Джеку нестерпимо хотелось последовать за ним, только его верхняя одежда была в чулане под лестницей и бежать за ней казалось сущим расточительством времени. Он прильнул носом к оконному стеклу... Мисс Блэкни и миссис Чендлер сделали то же самое с другой стороны двери.

Фигура в длиннополом пальто черной кляксой выделялась на кипенно-белом полотне снега, и фигура эта направлялась к черному росчерку человеческого тела, распростертому поверх снежного сугроба не далее, как в десяти футах от стен Чендлер-менора.

Дворецкий и два лакея спешила к нему же, но уже с другой стороны...

Чарльз Баррет и Эдмунд Чендлер выскочили из дома последними.

Джек видел, как люди приблизились к неподвижному телу, склонились над ним... отпрянули было на секунду, а потом подхватили несчастного под руки и поволокли в сторону дома.

Когда общая процессия проделала половину пути в обратном направлении и упавшее на грудь лицо мужчины стало видно с одного бока, миссис Чендлер сдавленно охнула и, распахнув дверь, выскочила как была, простоволосая, в тонких туфельках, прямиком им на встречу.

– Джек, – пискнула мисс Блэкни, поглядев на него с неподдельным удивлением, – этого не может быть, но кажется мистер Чендлер нашелся.

Они увидели, как женщина касается бесчувственного лица супруга, кричит, перекрикивая завывания хлесткой метели, пытается избавиться от наброшенного ей на плечи пальто и плачет, плачет, плачет...

Под эти ее рыдания мистера Чендлера и внесли в дом, уложили на кушетку в библиотеке, пододвинув ту к жарко пылающему камину.

Исходя из всего этого, Джек понял: хозяин Чендлер-менора жив. Хоть какая-то радость в череде странных нерадостей этого утра...

И домочадцы Чендлер-менора, возбужденные и разом воспрявшие духом, продолжали суетиться вокруг него, не веря в свершившееся чудо. Мужчина слабо застонал и открыл глаза...

– Джон, – миссис Чендлер сжала его ладонь, – это я, Анна, как ты себя чувствуешь?

– Отец, – Эдмунд схватил его за другую руку.

– Нога, – простонал тот хриплым, каркающим голосом. – Моя нога...

Юноша с неожиданным проворством осмотрел сначала правую, а потом и левую отцовские ноги и охнул: – Тут кровь. Боже мой, что случилось, отец? – Кто-то подал ему канцелярский нож, и он разрезал отцовские бриджи, оголяя окровавленное колено – кровь примерзла к ране заскорузлой корочкой. – Нужно промыть и перевязать рану. Скорее! – кто-то из слуг выбежал выполнять поручение, а Чендлеры замерли в неловком молчании. Неожиданно все слова иссякли, а недавний разговор в этой самой комнате припомнился совершенно не кстати...