– Мистер Ричардс провел неплохую работу по сбору данных, – констатировал констебль, просматривая пожелтевшие листки бумаги. – Вот только я не вижу свидетельства о расторжении брака...
Чендлер сверкнул глазами.
– Вам, похоже, доставляет особую радость, констебль, тыкать людей в их самые больные места. – И скривился от боли в раненой ноге: – Я покажу вам его, как только смогу встать с этого дивана.
– Буду премного благодарен, – отозвался тот с добродушной улыбкой.
– И все-таки, – произнес Чарльз Баррет, – почему Ричардс набросился на вас?
– Понял, что напрасно разоблачил себя, – ответил Чендлер, благодарный возможности переключить внимание с дерзкого констебля на кого-то другого. – Выслушав его требования, – продолжал он, – я сказал, что не собираюсь платить ни пенни... Сказал, что, убив Кэтрин, Ричардс сам же разрушил все свои планы... Что моя семья выяснила, кем она являлась и что в сокрытии тайны больше нет никакой надобности. Тогда-то Ричардс и рассвирепел, схватился за нож и... мне пришлось стрелять.
– Кстати, откуда у вас оружие? – поинтересовался констебль Саймон.
– Я не расстаюсь с ним с момента получения первого письма под подписью Джеффри Пирса, – ответил ему Чендлер. – Маленькая предосторожность, которая, как вы можете видеть, спасла мою жизнь!
– Вы хорошо стреляете, – как бы между прочим заметил его собеседник. – Поздравляю!
– Благодарю, – отозвался тот. – Жизнь на алмазодобывающих приисках еще и не такому научит, констебль... – Они улыбнулись друг другу с вежливыми полукивками.
И после удручающего молчания, повисшего было под сводами библиотеки, мистер Чендлер произнес:
– А теперь я хотел бы увидеть Катрин, если вы не возражаете...
Констебль Саймон ответил за всех разом, утвердительно покивав головой.
Все произошедшее буквально не укладывалось у Джека в голове: не существовало не только пресловутого Джеффри Пирса, но и самой угрозы каждому из обитателей этого дома в принципе не существовало тоже. Выходило, что гувернантку убили намеренно, а не по ошибке, как они было поначалу предположили... Все сводилось к банальной меркантильности, не более того.
Джек снова сидел на чердаке и глядел в маленькое, затянутое морозом окошко: он ждал мисс Блэкни – они сговорились встретиться в этом месте. Та задерживалась... А ему не терпелось рассказать ей о пуговице, хотя надобности в этом как будто бы больше и не было.
– Что это у тебя? – та подошла почти беззвучно. Словно бесплотный призрак... И Джек показал ей пуговицу.
– Ее дал мне констебль Саймон. Сразу после обнаружения тела «мисс Ховард», – пояснил он, следуя вопрошающему взгляду девушки. – Он считал, что она принадлежит убийце, и что, если найти одежду, с которой эта пуговица оборвалась, то можно изобличить самого преступника.
– Ты уже сравнивал ее с пуговицами на рубашках Ричардса?
– Не со всеми, – ответил Джек. – Только с той, в которой он... умер. И она не подходит...
– Возможно, нужная рубашка висит у него в шкафу или отправлена в прачечную.
– Констебль Саймон, наверняка, решит это проверить.
Мисс Блэкни состроила лукавую рожицу и сказала:
– Хорошо, что все уже разрешилось, иначе, кто знает, ты мог бы взять и заподозрить в убийстве гувернантки меня, например. Гляди! – она вскинула руку и показала ряд перламутровых пуговичек на тыльной стороне своего рукава. – Что, скажешь, не похожи?
Джек совершенно смутился.
– Я бы никогда... – залепетал было он, но девушка его оборвала:
– Я шучу, Джек, – сказала она с тихой улыбкой. – Просто хотела сказать, что эта пуговица могла одинаково принадлежать как мужчине, так и женщине. Вот и все. – Потом лицо ее помрачнело, и она продолжила, только уже совершенно о другом: – Извини, что тебе пришлось долго ждать – я только пыталась подбодрить Анну, но, видит Бог, в данных обстоятельствах сделать этот ох как не просто. Она совершенно сломлена, как и мистер Чендлер, я полагаю: столько лет хранить важную тайну и быть разоблаченным в одно мгновение... Все это настолько ужасно, что у меня просто нет слов! – Она замолчала, устремив взгляд в разрисованное морозными узорами окно, и в задумчивости продолжила: – Анна сама не своя, Джек: все твердит о белых волосах мисс Ховард, говорит, что могла бы заподозрить неладное уже минувшей ночью, когда вышла из комнаты и столкнулась с ней в коридоре. Что-то в облике женщины было не так, и Анна не сразу догадалась, что именно... Но дело было в ее волосах, золотистых прядях, рассыпанных по плечам. Золотистых, а не иссиня-черных, какими мы и привыкли их видеть.