- Ничего не хочу слышать! - воскликнул он. - Сделай ту чесночную курочку... Как на мой день рождения. Какой- нибудь салатик... Мы заслужили праздник.
Друзей у папы было не так много, но каждого из них он любил и всегда преображался после посиделок. Поэтому я согласилась. Слишком долго он был взаперти без живого общения. И, пожалуй, небольшое застолье мы могли себе позволить.
К семи я накрыла стол. Без особых изысков, но вполне аппетитно и нарядно, чтобы было ощущение праздника. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, что я когда-то ела в московских ресторанах и там, куда меня возил Макс, но... Если высокая кухня делает людей такими засранцами, то я, пожалуй, обойдусь и чесночной курицей.
Звонок в дверь вытянул меня из неприятных воспоминаний.
Стянув фартук, я поспешила в коридор, но папа успел быстрее. С видом заправского иллюзиониста он распахнул дверь, и от неожиданности я пошатнулась и схватилась за стену: на пороге, раскрасневшийся от холодного ветра, стоял не кто иной, как мой бывший шеф.
Василий Петрович.
- Не прошло и сто лет! – радостно воскликнул папа и потянулся к другу с объятиями.
- Да погоди ты, старый хрыч, - шутливо увернулся тот. – Дай я лучше посмотрю на нашу Настасью… Ты что ее тут, совсем не кормишь? Посмотри, прозрачная вся! Одни глазища остались!
- Еще неизвестно, кто виноват, - отец прищурился. – Будь уверен, когда я выясню, что там у вас в Москве стряслось, виновнику не поздоровится. И не смотри, что я старый, дурь выбить еще в состоянии.
- Когда я выясню, что там стряслось, то лично помогу тебе побить этого гада, - погрустнел Василий Петрович. – У меня, Насть, из-за твоего ухода бизнес чуть не скатился в дыру… Если бы не Макс... Не нарадуюсь на него. Видно, не зря меня тогда удар хватил, без этого кто знает, когда бы он повзрослел?..
Я с трудом выдавила из себя вежливую улыбку. Интересно, что бы сделал Василий Петрович, если бы узнал про выходку своего наследника? Продолжал бы радоваться или побил гада? Что ж, я никогда не была ябедой. И пусть Макс сам разбирается со своей совестью, если она у него, конечно, есть. А рисковать нервами и здоровьем его отца… Нет, это не по мне.
За ужином Вась-Васи болтали без умолку, как две девочки на пижамной вечеринке. Если бы я знала, кого именно мы ждем в гости, приготовила бы что-нибудь более изысканное. Но Василий Петрович моей стряпней остался доволен.
- Так вкусно, уютно, по-домашнему, - нахваливал он, обсасывая косточки. – Ох, и повезет кому-то! Уже присмотрела жениха?
- Да куда ей?! – встрял отец прежде, чем я успела раскрыть рот. – Возится со мной днями и ночами… Говорил же ей: оставь меня там, устраивай свою жизнь. Но разве она послушает? И раньше-то из дома почти не выбиралась, а приехала – совсем тоска. Ходит по дому, как тень солдатской вдовы. Ужас!
- Вот и мой такой же стал! – оживился Василий Петрович. – Представляешь, взял – и переехал ко мне! Тебе, говорит, нужен присмотр. Какой к черту присмотр? Я инвалид, что ли? Похоронил бы сразу, чего мелочиться!
- Да ладно! – папа недоверчиво нахмурился. – А разве не ты говорил, что Максим шляется по клубам, и ты его лично отселил в отдельную квартиру, чтобы не видеть бесконечных девиц?
- В том-то и дело! – хлопнул по столу мой бывший босс. – Как будто подменили пацана! На работу приходит раньше всех. Уходит – позже других. Вкалывает… Аж страшно! Неужели и я таким был? Никогда не думал, что скажу это, но я даже сам предложил ему проветриться! Отдохнуть, устроить себе выходные…
- Прямо так и сказал? – папины брови взлетели вверх.
- Представляешь?! Так он отказался! В прошлое воскресенье устроил дома мини-офис. Притащил доску, маркеры, разрабатывал какой-то проект… Почти ничего не ест, Маргарита Михайловна уже в депрессии. На днях плакала, спрашивала, не стала ли она хуже готовить. Раньше его за уши было не оттащить, а теперь поковыряет вилкой, «спасибо» - и к себе в комнату.
- Хорошо, есть кому его утешить, - не сдержалась я, и две пары удивленных глаз воззрились на меня.
- Ты о ком? – первым нашелся Василий Петрович.
- Камилла, - я нарочито равнодушно дернула плечом.
- Понятия не имею, кто это. Но никаких девушек рядом с ним нет, - отцовский друг откинулся на спинку стула. - Даже Эдика не видать… Как в монастырь собрался, честное слово! Раньше мне Светочка жаловалась, что ее Максим называет кисонькой и деткой, теперь обижается ровно на противоположное. Вот женщины! Он с ней вежливо, а она боится, что перестала быть красивой! Дурдом, скажу я вам!