Я вспоминаю, как по дороге к бабушке на нас с Тимошкой напали два мага, пытавшие моего кота тем же заклинанием, которым мы сейчас пытаемся отпугнуть волакуса, и во мне просыпается тот же гнев, что помог мне тогда.
Под ошалевшим взглядом Конса я отбрасываю свою волшебную палочку, вытягиваю вперёд руку, сосредоточив в ней всю свою энергию, и ударной волной впечатываю рычащее чудовище в противоположную стену клетки.
От мощного удара гнутся толстые прутья, а ударившийся о них всем телом зверь, как мешок картошки падает на пол. На глазах у ошеломлённых однокурсников я поднимаю с пола клетки волшебную палочку и вопросительно смотрю на открывшего рот от удивления Никона Борисовича.
— Может, уже откроете клетку? — интересуюсь я у него, и он ошарашенно отодвигает засов.
— Вообще-то, я ожидал, что ты перестанешь бояться, и волакус оставит нас в покое, но так тоже неплохо, — Конс отпускает мою руку и открывает передо мной решётчатую дверь.
Я выскакиваю из клетки, выхватываю из рук Крис неподвижного Тимошку со сложенными крыльями и закрытыми глазами, и набрасываюсь на Никона Борисовича.
— Что вы сделали с моим фамильяром?! Приведите его в порядок!
— Хорошо-хорошо, — испуганно кивает преподаватель, направляет волшебную палочку на моего кота, произносит заклинание, и Тимошка начинает двигаться.
Подёргивает лапами, шевелит крыльями, открывает глаза.
— Ничего с ним не случилось, я просто ненадолго его обездвижил, — мило улыбается преподаватель. — Правда же, котик, у тебя всё хорошо?
— Ничего подобного, Оксаночка, я ударился о пол во время падения, и теперь у меня всё болит, — жалуется Тимошка. — Этот мерзкий человек сделал меня инвалидом!
— Вы… Вы… — я чувствую пульсирующую в правой руке энергию, вкладываю волшебную палочку в лапы Тимошки и вытягиваю руку в направлении Никона Борисовича.
— Честное слово, он будет в порядке, только опусти руку, — преподаватель вскидывает волшебную палочку и направляет её в мою сторону. — Я сказал, опусти руку!
— Да, Окси, всё обошлось, успокойся, — Крис кладёт тёплую ладонь мне на плечо. — А вам, Никон Борисович, неплохо бы извиниться. Всё же кот пострадал.
— Окси и котик, примите мои искренние извинения, — криво улыбается препод. — Мы же всё прояснили, верно? Не хочу, чтобы у нас были обиды и недопонимания.
— Никаких обид, но если здоровье моего кота пострадает… — я забираю из лап Тимошки волшебную палочку, угрожающе глядя на препода. — Вы об этом очень сильно пожалеете!
— Никон Борисович, а что это вообще сейчас было? — интересуется Лиам, кивая на неподвижно лежащего волакуса. — Разве мы можем колдовать без волшебной палочки?
— В исключительных случаях, — нехотя отвечает преподаватель, заходя в клетку и присаживаясь на колени перед находящимся в отключке чудовищем. — Это называется стихийная магия.
— И как научиться ею пользоваться? — ввязывается в беседу второй дружок Конса, Елисей. — Мы тоже так хотим!
— Это опасная и неизученная часть магии, которой невозможно обучиться, — хмурится преподаватель. — Мне нужно привести в чувство волакуса, так что на сегодня можете быть свободны. К следующему занятию прочитайте первую главу, посвящённую использованию природных особенностей магических животных.
Мы оставляем Никона Борисовича в вольерах в приятной компании волакуса, и отправляемся в сторону кабинета зельеварения, где должно проходить следующее занятие.
— Ты была бесподобна! — ко мне подкатывает Лиам. — Как здорово ты уделала этого волчару! Конс, конечно, мой друг, но ты была в разы круче!
— Спасибо, — сквозь зубы благодарю я, вспоминая, с каким удовольствием этот кадр улюлюкал, когда мы с Консом оказались запертыми в клетке.
— Я тоже в полном восторге! — с другой стороны, отталкивая опешившую Крис, ко мне присоединяется Елисей. — Знаешь, я вообще фанат девушек-магичек! Они такие… Потрясающие!
Я наталкиваюсь на насмешливый взгляд Конса, направленный на его друзей, и в душе разливается приятное чувство. Вспоминая тот короткий миг, когда мы держались за руки, я чувствую искры на кончиках пальцев и улыбаюсь. Конс замечает мою улыбку, и уголки его губ тоже приподнимаются.
— Поэтому ты оттолкнул меня от подруги, мешая нам общаться, потому что мы потрясающие? — ехидно интересуется тем временем у Елисея Крис. — А ну-ка, брысь отсюда!