— Конечно, если я выберу скучную, посредственную душу. Но не если я найду необыкновенную.
Бафомет покачал головой.
— Ты самый паршивый дьявол, которого я встречал.
Это была правда, во многом из-за того, что выманивание обманом душ у смертных чертовски угнетало. Но муки совести — не то, в чем дьявол мог признаться, так что Абаддон лишь ухмыльнулся и сказал:
— Эй, некоторые из нас предпочитают качество количеству.
Он отклонился на стуле и закинул ноги на стол. Как всегда, его входящая почта была переполнена, а вот исходящая — вечно пуста, независимо от того, сколько форм он туда поместил.
— Итак, с чего стоит начать?
Действительно важный вопрос. Это должно быть место с отчаявшимися людьми, но все еще верившими в божественное возмездие по Ветхому Завету. Пригороды исключались — те немногие, что еще верили в Бога, стремились к более либеральному учению, и без разницы насколько плохи оказывались дела у среднего класса, они никогда не желали рисковать своими душами. И некоторые души ценились больше других. Люди, уже направлявшиеся в Ад, были бесполезны. Это должен быть кто-то более хороший, чем плохой, с весомой причиной отказаться от сделки. Конечно, можно обменять несколько сэндвичей на душу бездомного или спасти умиравшего ребенка в обмен на душу его матери, но это дешевые трюки даже для Сатаны. Лучше рассчитывать на жадность, гордыню и ненасытность, чем на бескорыстную любовь или отчаяние нищего.
— Профессиональные атлеты всегда хорошая ставка, — предложил Бафомет.
Абаддон замотал головой.
— Они не в моем вкусе.
— Ты шутишь? Они как чипсы со вкусом барбекю. Так хороши, что ты не можешь остановиться на одном.
— Нет, спасибо.
— Как насчет Нью-Йорка? — Бафомет осмотрелся, убедился, что никто не обращал на них внимания, и присел на край стола Абаддона. Рискованно вести себя слишком дружелюбно. Позже им придется устроить грандиозную перебранку там, где управляющие легко подслушают. Возможно, даже добавить парочку ударов. Иначе одного из них могут перевести в кабинку дальше, намного дальше. — Сейчас неделя моды. Модели всегда легкий выбор.
— Там уже и так будет куча дьяволов. — И модели — такая скукота: настолько же приносили удовольствие, как и безвкусный рисовый пирог. — Что насчет Вашингтона?
— Души политиков не стоят всей бумажной работы. К тому же, они и так все наши.
— Все?
— Девяносто процентов лоббистов, каждый конгрессмен, сенатор и президент, начиная с пятидесятых годов, — Бафомет пожал плечами, — кроме Картера.
— Правда?
— Как думаешь, почему его избрали только на один срок?
— Хмм, — размышляя, Абаддон почесал подбородок. — Окей, Вашингтон отпадает. Как насчет Вегаса?
— Ты ненавидишь пустыню.
— Дубай?
— Пустыня.
Абаддон вздохнул и опустил ноги на пол.
— Что ж, думаю, осталось только одно место.
— Какое?
— Святая Земля.
Бафомет заморгал в замешательстве.
— Израиль?
— Не эта.
— Ох, парк развлечений. Отличная идея.
Теперь в замешательстве оказался Абаддон. Он мог бы подумать, что Бафомет его разыгрывает, но его приятель-дьявол не отличался особым чувством юмора.
— Существует парк аттракционов «Святая Земля»?
— Не сомневайся. Ежедневная повторяющаяся постановка Нагорной проповеди и распятия.
— Безумие.
— Вообще-то, думаю, в воскресенье у них выходной.
— Все равно безумие.
— Это в Орландо.
— Еще бы, — покачал головой Абаддон и поднялся. — Я не собираюсь в Орландо.
— Тогда куда?
— Туда, где мало денег и много веры, — Абаддон похлопал Бафомета по плечу. — В «Библейский пояс»2, мой друг. Куда же еще?
* * *
Как только он определился с местом, не оставалось причин медлить. Абаддон дождался лишь ухода Бафомета — на всякий случай, они перекинулись несколькими ругательствами, — после чего нырнул в бездну, что располагалась между Адом и миром смертных, направившись на юго-восток США.
Миссисипи всегда хорошее место, и Джорджия, как и некоторые части Аппалачей. Он воспользовался своим чутьем душ для поиска особенного аромата. Он любил души верующих. Но не обнаружил унитариев. Да и едва ли вообще кого-то. Он считал мормонов немного солоноватыми, а католиков — чересчур горькими, южные баптисты на вкус как ириска, методисты — как карамель, а пятидесятники — ох, его любимые — их души напоминали сахарную вату, тягучие и приторно-сладкие.
Несовершеннолетние не считались. Кандидаты должны достигать возраста согласия в любой стране или штате, в котором они находились. Молодость ценилась больше зрелости, но неминуемая смерть стоила гораздо дороже, чем долгосрочная перспектива. Дьявол, завербовавший Фиделя Кастро в пятидесятые годы, думал, что сработал хорошо, но шестьдесят лет спустя его ставка не выглядела такой удачной. Хитрость заключалась в том, чтобы найти идеальный баланс невинности, наивности и обреченности. Верующий, умирающий двадцатилетний парень, готовый продать душу за последнюю ночь с девушкой своей мечты? Выигрышная комбинация. Главный приз. Так сказать, Святой Грааль дьявола. За одну подобную душу дьявол мог получить повышение до собственного офиса. И, может быть, даже тепленькое местечко в одном из пригородов Ада. Естественно, ему гарантирован сосед, что косил лужайку на рассвете, или противная домовладелица, но все равно лучше, чем квартира, где жил Абаддон.