На меня вообще особо не обращали внимания, так – злились порой на какую-нибудь очередную гадость или стишок, а изредка просили сбросить факс, но не более. Правда, однажды шофер Федя попробовал ущипнуть меня за грудь, но, не обнаружив таковой, тут же переключился на тетю Тамару. Благо там было чего пощипать!
Так я и сидела бы в своем уголке, особо не утруждаясь, но не всегда Фортуна к нам благосклонна, а если процитировать мою бабушку, то не все коту масленица.
Глава четвертая
(Завязка. Трагично, неожиданно, захватывающе и, вне всякого сомнения, гениально. Но главное, без описаний природы.)
В то черное утро у меня все валилось из рук. Буквально. То есть я умудрилась разбить дома сахарницу, сесть на кота, просыпать ведро мусора на ступеньки подъезда, поругаться с бомжихой в метро, поскольку я, видите ли, невежливо придавила ее к двери и уж совсем невежливо зажала нос пальцами, и уронить свой бесценный кактус на стол Светланы Денисовны, где та только что разложила новоиспеченный финансовый отчет.
Часам к десяти после всех утренних происшествий я приняла ответственное решение – лишить себя возможности общения с себе подобными и, таким образом, избавить их от печальных последствий. Поэтому я плотно забилась к себе в угол и раскрыла купленный вчера романтический опус. Юная и прекрасная героиня и герой среднего возраста встречались на Ривьере.
«Она вздрогнула, почувствовав, как чья-то властная, но ласковая ладонь опустилась на ее плечо. Ее дивные очи встретили его суровый взгляд, и она, смутившись, покраснела».
– Позвольте. Что это у вас такое? – Андрей вытащил у меня из-под носа книжечку в мягкой обложке и взглянул на название. – Так что это такое? – переспросил он с явным сарказмом в голосе, что ничуть не портило его бархатного баритона.
Было бессмысленно врать, что это сборник образцов контрактов и соглашений, поскольку черным по белому на обложке было написано «Тайны любви». Он с отвращением вернул мне этот образец высокой прозы и твердо проговорил: «Зайдите ко мне. Немедленно».
Упс! Что ж, по крайней мере, у него хватило такта, чтобы не позорить меня перед коллегами и не выгонять из офиса прилюдно. Я вздохнула, отряхнула с рукава свитера пепел и поплелась за ним, состроив по пути скорбную рожу. Он пропустил меня и, плотно прикрыв дверь, прошел на место. Я огляделась. Бывший кабинет Валентина стал как будто шире и светлее. То есть никаких особых изменений не произошло. Ну компьютер на столе, ну карты на стенах, ну приглушенная музыка – добрый старый блюз. Все почти как всегда, и все же все по-другому.
– Проходите, садитесь. – Андрей сухо кивнул. Я притворилась страшно удрученной.
Он хмурился. Такой недовольный шотландский охотничий кобель в кресле руководителя. Он как будто там и родился, если, конечно, можно рожать в обычных, а не гинекологических креслах. Сидел и хмурился. Правда, на дне его синих глаз поблескивали смешинки. Андрею, похоже, сложно было изображать сурового и непреклонного начальника. Он провел ладонью по лбу, убрал назад прядь светло-русых волос.
Черт! Я начала попадать под его дурацкое обаяние. Первый раз я получила возможность разглядеть нашего героя-любовника вблизи. Да, мои сотрудницы не преувеличивали, внешность Андрею Николаевичу досталась хоть куда. Даже и описывать не хочется, поскольку все равно не выйдет. Эдакий симбиоз Тома Круза, Кевина Костнера и Вячеслава Тихонова в «Семнадцати мгновениях весны». Тонкие черты лица, чистая смуглая кожа, высокий лоб, невероятной красоты и цвета глазищи с такими длиннющими черными ресницами, неестественно нежных очертаний губы и при всем этом эстетически – и эротически непревзойденном безобразии необыкновенная мужественность. А голос!.. Ууух! Ласковый такой и, знаете, с эдакой ненавязчивой хрипотцой. Черт! Еще немного – и я бы начала попискивать от наплыва эмоций (читайте Фрейда – все поймете).