После переворота Мэйдзи, даже после издания декрета № 61, психологическое восприятие париев в социальных верхах, по существу, мало в чем изменилось. Правящая элита целенаправленно и регулярно через все средства массовой информации способствовала сохранению и усилению изоляции сэммин. Даже в некоторых официальных правительственных изданиях и публичных заявлениях отдельных представителей новой власти о париях по-прежнему отзывались как о чуждых и вредных для Японии и японцев элементах. В этих отзывах они нередко выглядели представителями какого-то особого, экзотического племени: они храбры, но дики,, сварливы и неосмотрительны, склонны к правонарушениям и агрессивности, сплочены, расточительны, жестоки [55, с. 316—317]. При этом утверждалось, что якобы подлинной причиной ухудшения условий жизни париев являлись лишь их лень и распущенность [71, с. 209]. Совершенно очевидно, что. высказывания подобного рода, питавшиеся старыми предрассудками, поддерживали в народе тот отрицательный стереотип жителей бураку, который складывался на основе этих предрассудков. Практически они раздували недоверие и вражду к париям.
Если в газетах или журналах освещались какие-то отрицательные общественные явления или рассказывалось о неприятных событиях, аморальных поступках, то в качестве основных действующих лиц или примеров часто выступали жители бураку, фигурировали их имена. Положительно о буракумин в официальных изданиях почти никогда не писали. Это был весьма ловкий способ разжигания ненависти к ним [68, с. 243—246].
При этом в печати не допускалось широкого, подлинно научного рассмотрения проблемы сегрегации. Даже сами термины, связанные с этим явлением, были изъяты из официального употребления. И все это, естественно, не могло не стать мощным и эффективным средством стимулирования дискриминации.
В связи с тем, что сегрегацию париев после переворота Мэйдзи питали главным образом старые предрассудки и традиции, возникают по крайней мере такие вопросы: Почему же социальные предрассудки оказались столь живучими? И почему они были столь действенными в определении характера поведения людей, в формировании их отношения к объекту предрассудка?
Жизненность многим социальным предрассудкам в какой-то мере придавала политическая заинтересованность в них господствующих кругов, которые практически всей мощью своего авторитета и материальных средств способствовали их сохранению и распространению. Но вместе с тем и сами предрассудки обладают определенной внутренней устойчивостью.
Дело в том, что они — явление не только социальное или политическое, но и психологическое. Поэтому корни их устойчивости следует искать также и в особенностях психологии отдельных людей и групп населения. И тут, в частности, выясняется, что, как это ни парадоксально, именно их несоответствие реальности и оторванность от действительности и придают им дополнительную прочность.
Человек может осмысливать и оценивать различные явления окружающего его мира на основе их объективного рассмотрения, научного анализа или же через призму устоявшихся предрассудков. В первом случае более глубокое познание фактов может вести к значительному изменению суждений о них. Во втором же случае реальность, оказывается, мало воздействует на предубежденное суждение о ней. Ведь предрассудки формируются вовсе не на основе знания объективной реальности, а в результате слепой веры в заданную схему, априорного восприятия определенных реалий. Именно это и делает их малоуязвимыми перед лицом воздействия логического мышления и выводов объективного анализа. Поскольку отсутствие логичности и фактической обоснованности мало вредит им, постольку любые сомнения в их истинности воспринимаются не как попытка осмыслить их, а как свято-
татет-во, кощунство. В этом их несомненная внутренняя сила, придающая им огромную жизнестойкость.
Но если предрассудки не отражают действительности, то возникает еще один весьма существенный вопрос: почему же тогда очень многие люди воспринимают их как свои личные суждения, лишая тем самым себя возможности прийти к объективным выводам об определенных социальных реальностях? Что это, результат их ограниченности, порочности или каких-то психологических закономерностей?