В целом большинство социальных предрассудков зарождалось н сохранялось в значительной мере благодаря особой заинтересованности в них определенных слоев общества. Например, презрение к японским париям возникло не в среде крестьян или тру-жеников-горожан, а на основе политики социального разобщения еще в период древности. Неоспоримо также и то, что люди ограниченные, в чем-то ущербные и порочные гораздо легче и охотнее воспринимают унижающие других предрассудки. Ибо, например,, даже самому недостойному из числа хэймин они давали хоть какую-то основу для самоутверждения и самоуважения. Ведь как бы ни поступал, кем бы он ни был в моральном плане, он при наличии подобных предрассудков всегда мог вполне «обоснованно» чувствовать и подчеркивать свое «неоспоримое» (с точки зрения этих предрассудков) превосходство над любым жителем бураку. Для своей неполноценности, несостоятельности и неудовлетворенности такие люди всегда находили какое-то оправдание и утешение в софизме: «Как бы там ни было, но я, к счастью, все же не какой-то там эта!».
Однако сфера действия социальных предрассудков, к сожалению, не ограничивается лишь кругом в чем-то ущербных и пороч-ных людей. Если бы это было так, то их общественная значимость была бы сравнительно невелика. Практически эта сфера гораздо шире. Она включает в себя и значительную часть вполне «достойных» и, казалось бы, самостоятельно мыслящих людей. Это определяется тем, что распространенность и жизненность социальных предрассудков обеспечивается действием всего механизма общественного сознания. Ни один человек, в том числе умственно и нравственно достаточно полноценный, не способен самостоятельно проанализировать огромное множество социальных явлений и связей, с которыми ему приходится сталкиваться, объективно оценить их и выработать какое-то свое индивидуальное отношение к ним, не зависимое от той среды, к которой он принадлежит. Кроме того, обычно он в этом и не бывает лично заинтересован. А для эгоистичных людей этого вполне достаточно, чтобы не только терпимо, но часто и заинтересованно относиться к предрассудкам. И наконец, следует учесть, что предубежденное восприятие социальных реалий не является вполне добровольным актом, который возможен при наличии свободного выбора. Ибо только безоговорочное, бездумное следование суждениям, предрассудкам и стилю поведения своей общности (сословной, расовой, религиозной, классовой, национальной и т. д.) всегда считалось нормальным, правильным и нравственным. Отклонение же от этой линии мышления и поведения воспринималось как отступничество, предательство. В этом проявлялось действие одного из важнейших элементов сплочения любой общности, обеспечивающих ее нормальное функционирование и развитие. Именно поэтому большинство вполне «достойных» людей, как правило, также некритически и с готовностью воспринимает в качестве готовых выводов предлагаемые их средой устоявшиеся социальные суждения, оценки и предрассудки. И именно это заставляет большинство людей следовать социальным традициям и предрассудкам, по крайней мере так же строго и скрупулезно, как и правовым нормам, регулирующим общественные отношения.
Однако было бы явным преувеличением считать, чтсэтот механизм внедрения и восприятия предрассудка всегда действовал одинаково эффективно и безотказно. По степени его воздействия все население (представителей разных слоев общества) можно было бы разбить, как мы уже отмечали в другой связи, по крайней мере на три неравные части.
Весьма значительной была часть тех, кто в своих оценках и характере отношения к париям, не раздумывая, руководствовался господствующими предрассудками и нормами, которые для них казались естественными и непоколебимыми.
Какую-то часть населения составляли люди, объективно честные и способные на критическое восприятие действительности. В принципе они даже были против дискриминации. Но эгоизм и стремление к душевному равновесию заглушали в них способность по достоинству оценить все зло дискриминации и бороться с ней.
Наконец, имелись и люди, способные не только думать, но и действовать вопреки антигуманным идеям и нормам своей общности. Таких людей всегда было сравнительно мало, но именно они в первую очередь и содействовали ее прогрессивному социальному развитию.
Но все же по преимуществу оценка японских париев обществом и характер отношения к ним индивидуумов определялись господствующими в стране предрассудками. Они формировали весьма непривлекательный стереотип ленивого, нечистоплотного, аморального, асоциального и преступного по своим истинным наклонностям жителя бураку. Париям приписывались такие часто взаимоисключающие друг друга черты, как расточительность н жадность, агрессивность и трусость, злобность, склонность к алкоголизму и воровству. Многие японцы были уверены, что сэммин связаны с какой-то нечистой силой, что в них есть что-то загадочное и чудовищное.