В 1609 г. сегун принял командующего голландской эскадрой (состоявшей из двух кораблей), который вручил ему личное послание принца Оранского. Токугава Иэясу ответил согласием на предложение Нидерландов расширить торговлю между двумя странами и разрешил открыть для этой цели специальный торговый пункт в порту Хнрадо. В 1613 г. были установлены первые контакты п с Англией.
Однако постепенно отношения ссгуиата с Западом осложнялись. Дому Токугава все более трудно было ориентироваться среди жестоко враждовавших между собой европейцев: усиливались взаимные нитрит и доносы — католиков и протестантов, англичан и португальцев, голландцев и испанцев, представителей четырех монашеских орденов. В глазах правителей Японии все они постепенно стали выглядеть злобными, алчными, хитрыми и подлыми чудовищами, не достойными никакого доверия. Кроме того,
власти Токугава все Оолее тревожили сообщения их осведомителей о стремлении христиан поддержать сепаратистские устремления ряда южных князей. И наконец, особое раздражение и тревогу знати вызвало то, что христианство, пусть даже помимо воли европейских миссионеров, нередко становилось идейной основой крестьянского движения на юге страны. Все это и предопределило крутой поворот во внешней политике сёгуната и принятие им ряда мер, которые привели к полной изоляции Японии от внешнего мира.
Начало этим мерам положил правительственный эдикт 1614 г., который обвинил христиан в низких моральных качествах, фанатизме и в подрыве устоев государства [81, с. 317]. В соответствии с этим эдиктом по всей стране стали закрываться церкви, запрещалось открытое и тайное поклонение Христу, а выявленные не-раскаявшиеся христиане предавались мучительным пыткам и казни. По многим районам страны прокатилась волна кровавых погромов.
Однако покончить одним ударом с христианством оказалось невозможным. Мучительный процесс его выкорчевывания затянулся до начала 40-х годов. За это время преследованиям подверглось более 280 тыс. человек, из которых от 1,5 до 5 тыс. не-отрекшихся христиан подверглись пыткам и смертной казни [81, с. 360]. В этой широкой антихристианской кампании в качестве доносчиков, тюремщиков и палачей власти часто использовали представителей дискриминируемых групп населения. Однако вместе с тем и среди гонимых оказалось также достаточно много париев.
Начав с антихристианских мер, власти не могли ограничиться только ими. Естественным их продолжением явились ограничения различных контактов с Западом и жестокие притеснения европейцев. А это вело к сокращению торговых связей. На протяжении 1624—1630 гг. дом Токугава рядом указов категорически запретил прибытие в Японию испанцев и португальцев (см. [81, с. 439— 440]), которые уже достаточно скомпрометировали себя в глазах сёгуната в прошлом. Кроме того, их весьма ловко опорочили голландцы и англичане. Но решающие меры по изоляции страны были приняты после мощного народного восстания в Симабара в 1637 г.
Это восстание явилось важнейшей вехой в истории развития феодальной Японии в целом, в процессе становления режима Токугава в особенности. Оно было по преимуществу крестьянским, хотя к нему примкнули и тысячи ремесленников, торговцев, а также разорившихся самураев (так называемых ронннов). По своей сути оно было социальным, антифеодальным, хотя внешне и выглядело сугубо религиозным восстанием фанатиков-хри-стиан. Правда, практически большинство участников восстания, считавших себя христианами, имело крайне смутные представления о сути новой религии, о ее учении и догмах. В основном они были знакомы лишь с двумя молитвами: Pater Noster н Ave Maria.
Но христианские идеи прощения, помощи и братства они воспринимали как требование социальной справедливости. И именно поэтому христианство стало объединившей их всех внешней силой, и в бой с самурайскими войсками, посланными на их усмирение, они шли, выкрикивая имена Иисуса и Марии.
В конце 1637 г. более 37 тыс. восставших (из них боеспособных мужчин насчитывалось только около 15 тыс.) оказались запертыми войсками соседних даймё в замке Хара близ Нагасаки. С моря крепость обстреливали пришедшие на помощь японским князьям голландские корабли. В апреле 1638 г. осаждавшие, число которых составляло более 100 тыс., сломили, наконец, сопротивление умиравших от голода повстанцев и ворвались в крепость. Крайне ожесточенные фанатичным упорством простолюдинов и собственными огромными потерями, они учинили на улицах города кровавую резню, перебив за два дня всех оставшихся в живых участников восстания — мужчин, женщин, детей и стариков.