И все же практически положение париев (как и положение Других групп населения) никогда не совпадало с той схемой, которая создавалась правительственными кругами. С течением времени это становилось все более очевидным. А перемены в их по-
ложении, так же как и в положении других слоев населения, в ! первую очередь определялись общими закономерностями развития страны.
К концу XVII в. уже в основном завершился процесс локального перераспределения значительной части сэммин, осуществлен-ный крупнейшими феодалами. В XVIII в. преобладающим стал процесс роста населения уже существующих бураку6. Характерно, что он шел в условиях разложения основных сословий (крестьян и дворян), стабилизации и даже уменьшения численности всего населения. Практически он в какой-то мере был следствием этих условий. Таким образом, на протяжении XVIII в. происходило несомненное увеличение численности лишь тёнин (двух низших сословий) и париев. Тут даже просматривалась определен- 1 ная закономерность: чем ниже в социальной иерархии находилась группа, тем быстрее она росла. Но этот рост тёнин и сэммин определялся совершенно различными, можно сказать, противоположными тенденциями. Усиление и рост числа ремесленников и купцов были следствием и показателем социально-экономического Прогресса, возникновения новых, более передовых форм предпринимательской деятельности, роста деловой активности. Расширение же численных рамок дискриминируемого меньшинства являлось в основном результатом обострения противоречий общества.
Как мы уже отмечали, в условиях нарастания трудностей режима наличие групп париев оказалось для властей весьма удобным средством смягчения некоторых социальных проблем, в частности растущей преступности. Так, поселения париев (в первую очередь хинин) являлись местом, куда направлялись для отбытия наказания различные нарушители законности и порядка. В состав хинин переводились воры, бандиты (кстати, бандитами тогда часто называли и участников восстаний), лица, исключенные из своих общин, бродяги, а также не имевшие в момент проверки статуса поручителей за их достойное поведение и происхождение [71, с. 119]. В категорию хинин по просьбе родителей, родственников или соседей могли перевести людей недостойного поведения: хулиганов, пьяниц, тех, кто не почитал старших, девушек, бежавших из публичных домов, и т. д. [71, с. 117]. По особому указу сёгуна Есимунэ в состав париев переводили также и тех, кто пытался покончить жизнь самоубийством [86, с. 21].
Роль поселений париев в качестве своего рода амортизаторов любых социальных потрясений особенно возрастала в годы стихийных бедствий и голода, сопровождавшихся разорением огромного количества крестьян и горожан. В эти годы власти часто принудительно переводили в состав сэммин людей, лишившихся средств к существованию. Нередким было и добровольное поселение в бураку бездомных, бродяг, разорившихся хэймин, которые шли на этот крайний шаг, когда только он мог сохранить им жизнь, дать какие-то средства к существованию [71, с. 119];
О масштабах роста числа париев в годы стихийных бедствий можно судить, например, по таким данным. Во время голода в
начале века только в Киото появилось более 700 новых хинин.
В голодном 1714 г. в крупнейших городах страны было зафиксировано в качестве остро нуждавшихся 35 тыс. старых и более 7 тыс. новых хинин. В 1732 г., когда западные районы Японии пострадали от нашествия саранчи, свыше 6 тыс. человек, спасаясь от голода, бежали на восток, главным образом в Осака, где многие из них перешли в состав хинин. Но особенно много новых париев появилось во время страшных 80-х годов XVIII в. [71, с. 122—123].
Однако рост числа париев в условиях стабилизации общей численности населения объясняется не только социально-политическими причинами. Известную роль в этом отношении, несомненно, играли и другие обстоятельства, в частности обычай более ранних браков в среде париев, употребление ими в пищу мяса, а также игнорирование весьма распространенного жестокого обычая ма-бики (прореживания — убийства «лишних» в семье новорожденных детей)7.