Правда, рост численности париев не был постоянным: были и значительные спады. Многие обстоятельства неизбежно вели к снижению общего количества сэммин. Так, в периоды голода и стихийных бедствий смертность в поселениях париев обычно была наивысшей. Для многих, в первую очередь для стариков и одиноких, смерть тогда становилась самым желанным и легким способом избавиться от мучений. Кроме того, в это время усиливался и отток из бураку. Но в целом все же преобладала тенденция к росту численности париев. Группы париев были тем социальным капканом, попасть в который было сравнительно легко, а выбраться — почти невозможно.
Пополнение бураку извне порождало в среде париев новые социальные противоречия, усложняло структуру их групп. Так, например, в среде хинин в связи с этим возникло деление на официально зарегистрированных хинин и бездомных хинин, не признанных властями. В свою очередь, первые из них распадались на три, мало связанные между собой группы: наследственные хинин; отбывающие наказание; экономически и социально деградировавшие представители других сословий [71, с. 121]. Примерно такое же деление имело место и в среде эта.
Практически такое деление не было лишь пустой формальностью, оно отражало наличие значительного антагонизма между старыми и новыми жителями бураку, в первую очередь в производственной сфере. Наследственные жители бураку, особенно те из них, которые добились каких-либо монопольных прав на определенные «виды деятельности, крайне нетерпимо относились даже к угрозе конкуренции со стороны новых поселенцев. Этот антагонизм порождал между ними такую вражду, которая исключала возможность каких-либо контактов, в частности браков. Возникали новые перегородки, имевшие свойства и прочность сословных барьеров. Таким образом, закономерности развития и принципы феодальной структуры действовали во всех ее компонентах.
11 возникновение новых противоречий в среде париев было вполне логичным результатом попыток властей переложить часть своих трудностей на их плечи.
Положение осложнялось тем, что в XVIII в. кроме эта и хинин сохранялось еще значительное количество мелких групп париев, различавшихся между собой по своим занятиям, а также и по сложной гамме оттенков отношения к ним. Одни из них занимали промежуточное положение между эта и хинин, а другие — между париями и хэймин.
Нечеткость межгрупповых границ приводила к тому, что сфера влияния глав сэммин — Дандзаэмона и Курума Дзэнситиникогда не была строго определенной и между ними нередко возникали споры за право распоряжаться теми или иными промежуточными группами. В их подчинении 'находились парии — представители самых различных профессий, причем многие из них временно: лица, занимавшиеся убоем скота, мясники, зеркальщики, парикмахеры, банщики, каменщики, штукатуры, маляры, кожевники, сторожа, палачи, лодочники, литейщики, гончары, красильщики, кремато-ры, транспортные рабочие, вышивальщики, ремесленники, производившие изделия из бамбука. Чрезвычайно широким был диапазон артистической деятельности париев: среди них имелись чтецы сутр, жонглеры, заклинатели змей, артисты кёгэн8, дэнгаку9, саругаку10, кабуки11, дзёрури12, сирабёси13, акробаты, кукольники, чтецы военных историй, исполнители баллад, имитаторы [71, с. 112]. Распри между главами эта и хинин чаще всего касались их прав на контроль именно над цеховыми объединениями артистов. Они имели место, в частности, в 1708, 1716, 1718 и 1722 гг. [61, с. 124—125]. В этих условиях жители некоторых бураку обращались к властям с просьбой о включении их в подчинение к Дандзаэмону, надеясь таким образом получить право на обработку павшего скота и улучшить свое положение [54, с. 60]. А отдельные профессиональные объединения, в первую очередь артистические, вообще с течением времени смогли выйти из подчинения главам сэммин и перейти в состав тёнин.
Профессионально-социальное многообразие групп париев нашло свое отражение в существовании различных локальных названий сэммин: тани-но моно (жители долин), яма-но моно (жители гор), кавата (кожевники), кавара-но моно (жители кавара, приречных долин), хонэтарадзу (малокостные), каваппо (водяные), канбо (бродяги), онбо (крематоры), тясэн (венчики для чая), ецу (четыре, четвероногие) и т. д. [71, с. ИЗ—214]. Правда, нередко разные названия давались и одинаковым по своей социальной и профессиональной сути объединениям. И все же наряду с сохранением некоторых мелких групп париев в их среде продолжался процесс унификации, поддерживаемый властями.