На первый взгляд крестьянское движение в начале эпохи Мэйдзи представляется следствием крайней отсталости, ограниченности, консерватизма, даже реакционности крестьянских масс. Однако более детальное рассмотрение и более полный учет всех обстоятельств убеждает в том, что это далеко не так. Основным побудительным импульсом всех крестьянских выступлений было вполне оправданное беспокойство по поводу реальной возможности дальнейшего ухудшения положения жителей деревни. Ведь практически все тяготы, связанные с модернизацией Японии, правители страны пытались возложить именно на крестьян.
Так, служба в армии надолго отрывала от работы наиболее трудоспособных жителей деревни, значительно ухудшая положение остающихся членов их семей. Кроме того, «всеобщая» воинская повинность на деле не была таковой. От нее освобождались чиновники, студенты (в основном дети состоятельных людей), крупные домовладельцы и налогоплательщики и лица, просто откупившиеся от военной службы (для этого достаточно было уплатить сумму в 270 иен) [66, с. 267]. Ясно, что именно это обстоятельство было основной причиной недовольства крестьян системой воинской повинности, хотя нигде четко и не сформулированной.
Что же касается школьной реформы, то, выступая против нее, крестьяне боролись вовсе не с распространением образования, авторитет которого в их среде всегда был чрезвычайно высок, а с необходимостью нести дополнительные тяготы и повинности. Дело в том, что их заставили создавать в каждой деревне особый школьный фонд на строительство и содержание школ. Кроме того, обязательное обучение в школах было платным -и довольно дорогим: за обучение в начальной школе нужно было вносить ежемесячно примерно 50 сэн, а в средней — 5,5 иены, что равнялось соответственно цене 20 и 220 кг риса [78, с. 72].
Протесты крестьян против указа об освобождении париев были вызваны в первую очередь недовольством бедняков возможной конкуренцией в аренде земли, в получении работы, а также и убеждением в том, что теперь весь «простой народ» окажется низведенным до положения париев.
Таким образом, за каждым, на первый взгляд реакционным или бессмысленным выступлением крестьян стоял вполне реальный и обоснованный комплекс причин их недовольства и беспокойства. Жители деревни достаточно хорошо ощущали и все лучше понимали, что все перемены в стране происходят за их счет. Именно поэтому фантастические слухи и дикие претензии во время подавляющего большинства восстаний имели явно второстепенное значение. Нападениям восставших в основном подвергались помещики, ростовщики и чиновники — вполне реальные и достойные объекты их недовольства и вражды. Да и требования земледельцев становились все более разумными и четкими: получение земли, снижение налогов и цен, самоуправление. Таким образом, постепенно в крестьянском движении прокладывало себе путь понимание истинных целей борьбы.
Несмотря на многие его слабости, крестьянское движение создавало обстановку постоянной напряженности в стране и вызывало большую тревогу в правительственных кругах. О масштабах крестьянских выступлений свидетельствуют следующие факты. В некоторых восстаниях в декабре 1868 г. участвовало до 100 тыс. человек в каждом, и для их подавления пришлось использовать воинские части [22, с. 136—144]. В конце 1871 г. произошло крупное выступление крестьян префектуры Тоса, после разгрома которого к ответственности было привлечено более 28 тыс. человек [22, с. 151]. В провинции Тикудзэн восставшие крестьяне сожгли более 5 тыс. домов богачей, ростовщиков и чиновников. Подавив это восстание, власти арестовали около 54 тыс. человек [22, с. 152]. В ноябре 1872 г. в провинции Бунго полицейские власти подвергли различным видам наказаний около 28 тыс. участников восстаний, причем 520 из них были сосланы на каторгу [22, с. 155]. Власти вынуждены были постоянно направлять в разные районы страны войска. Мощное крестьянское движение, в свою очередь, побуждало правящие круги форсировать реформаторскую деятельность, чтобы как можно быстрее упрочить свои позиции и как-то стабилизировать общее положение в стране.
Наиболее важным социальным следствием быстрого развития капиталистических отношений в Японии в последней трети XIX в. было формирование рабочего класса. Новые правители страны не предполагали, что своей деятельностью они сеют семена новых, весьма сложных и опасных для себя социальных проблем. Их наивные расчеты получить розу без шипов, мощную экономику без рабочего движения очень быстро потерпели крах. Япония, естественно, не могла избежать процесса формирования рабочего класса и превращения его в самостоятельную социальную силу. В условиях же сжатых во времени экономических и социальных преобразований всей страны этот процесс происходил особенно быстро.