Противоположный случай мог бы возникнуть, если бы Клюк 5 сентября утром, узнав о сосредоточении сил 6–й французской армии северо-восточнее Парижа, задержал бы свои корпуса на Марне (в особенности 2–й корпус). Тогда его реакция в случае атаки 6–й армии, не знавшей, предположительно, об этом его решении, была бы чрезвычайно стремительна, и разгром 6–й армии был бы неизбежен.
В действительности события потекли по руслу, неожиданному для той и другой сторон. 5 сентября утром, за сутки до начала общего наступления союзников, 6–я французская армия столкнулась неожиданно для себя с 4–м резервным корпусом, оставленным Клюкам в качестве прикрытия со стороны Парижа, севернее р. Марны. Внезапность получилась обоюдоострая. Но для 6–й армии она была только тактической внезапностью, вследствие которой ей пришлось начать активные действия на сутки раньше, чем было предвидено. Для 1–й германской армии внезапность имела, напротив, стратегическое значение, ибо ей пришлось перестраивать весь свой маневр, предпринятый раньше. Союзники все же получили реальный выигрыш времени для активных действий.
Но смогут ли они использовать это выигранное время? Ведь фактор внезапности, дав раз известный результат, теряет свое специфическое качество: противник понял, какая ловушка расставлена ему. Теперь надо действовать быстро, не теряя ни минуты драгоценного времени, которое противник может использовать для контрмер. Это очень важно осознать с полной четкостью: отсчет времени Марнской битвы ведется с утра 5–го, а не с 6–го, когда она началась «официально». Но союзники начинают наступление лишь 6–го: таким образом, в активе германского главного командования и командования 1–й армии остаются целые сутки для парирования угрозы. Как были они использованы с германской стороны, будет показано дальше.
Таким образом, термин «выигрыш темпа» не претендует стать новым всеобъемлющим военным понятием. Он играет подсобную роль — помочь разобраться в сложном переплете, который образуется в борьбе масс в пространстве и времени, получая, таким образом, особо важное, но специфическое значение[72].
5. Канун Марны
Официальная французская история рассматривает Марнскую битву как «увенчание отступательного маневра»[73]. Несколько приукрашивая действительность, французская официальная история представляет все стратегическое руководство Жоффра после приграничного сражения как единую, непрерывную линию, преследующую одну и ту же цель. «Для данного момента важнее всего держаться перед массами противника, которые распространялись с мощностью удара, увеличенной приобретенной скоростью»[74]. Элемент скорости умножал ударную мощность германского наступления. Это определение имеет важное значение, о чем придется вспомнить при чтении второй главы. Жоффр в своих мемуарах также указывает, что «…наше положение в коалиции налагало на нас обязанность держаться, удерживая перед собой максимум германских сил, истощать врага контрударами при всяком удобном случае и избегать всякого решающего ввязывания в сражение, пока мы не получили в нашей игре наибольших шансов успеха».
«Генерал Жоффр, — продолжает официальный труд, — решил прервать сражение и выиграть пространство и время, чтобы перегруппировать свои силы с целью возобновить наступление, как только создадутся благоприятные условия».
Фактически же истина состоит в том, что французское главное командование в течение всего периода отхода на Марну последовательно осуществляло стратегическую и оперативно-тактическую оборону. Нужно признать, что тяжелое положение, сложившееся в результате победоносного наступления немцев, ошибок, допущенных французским главным командованием в начале войны, и тяжелых поражений французских войск, не поколебало спокойной выдержки генерала Жоффра, который продолжал неуклонно осуществлять все необходимые мероприятия оборонительного порядка. Ему, действительно, удалось выиграть путем отступления пространство и время для организации обороны на новом рубеже. Этот выигрыш дал возможность: во-первых, ускользнуть от непосредственной угрозы разгрома; во-вторых, осуществить некоторую перегруппировку сил и, в-третьих, получить некоторую, правда, ограниченную передышку для восстановления боеспособности войск.
Но вытекало ли отсюда сразу и непосредственно получение оперативного преимущества над противником? Ни в каком случае! Оборона, будучи наиболее сильной формой ведения войны, связана с неизбежной опасностью зависимости от инициативы противника. Жоффр испытал на себе всю справедливость этого положения. Пока немцы сохраняли свое охватывающее преимущество на правом крыле, положение союзников оставалось исключительно рискованным. Только утеря немцами этого важного преобладания, явившаяся результатом крупнейших ошибок германского главного командования, создала новую обстановку. Теперь потенциальное преимущество перешло на сторону союзников, и оно состояло прежде всего в создавшемся охватывающем, расположении их по отношению к германским армиям. И только теперь мероприятия Жоффра, которые не выходили из рамок обороны, в частности, задач обороны Парижа, получили неожиданно совершенно новое качество. В создавшейся оперативной обстановке уже таилась возможность победы, но не самая победа. Заслуга Жоффра состояла в своевременном принятии крайне ответственного решения о немедленном использовании создавшегося положения. Но и это — не малая, это — историческая заслуга.
72
Столь скромная авторская оценка не должна ввести читателя и заблуждение. Понятие темпа стало одним из основополагающих в теории
73
Les A. F. I, 2. Термину «manoeuvre en retraite» трудно подыскать соответствующий на русском языке. Он близко подходит к немецкому «hinhaltender Kampf» — «сдерживающий бой». Речь идет о маневре, где отступление проводится сознательно, чтобы выиграть время для перехода в наступление с намеченного рубежа.