Иначе подошел к вопросу Мольтке. Соотношение сил в пользу правого крыла, установленное Шлиффеном (1: 7), казалось ему чрезмерно рискованным, и он изменил его в пользу левого крыла, установив соотношение 1: 3. Здесь заключалось уже коренное изменение основной идеи шлиффеновскою плана. Левому флангу ставилась тем самым задача — не пускать французов вглубь. Поскольку эта задача не выходила за рамки простого сковывания противника, в ней не заключалось еще непосредственной опасности для хода операции на всем фронте, так как, пригвожденные к правому своему флангу, французы были бы обойдены с запада. Гораздо опаснее, если бы французы начали передвижку своих сил с правого фланга на левый (что, как известно, впоследствии и произошло), уклоняясь от каких-либо серьезных операций в Эльзасе и Лотарингии. Наличие мощных рубежей обороны позволило бы им удерживаться со слабыми силами, подготавливая отпор в центре и на своем левом фланге.
Различие между Шлиффеном и Мольтке заключалось не только в измененном распределении сил. Как это ни странно, но, увеличивая свои силы на восточном секторе, Мольтке резко уменьшал свои шансы сковать здесь противника: элемент шлиффеновской хитрости выпадал из игры. Столкнувшись с крупными силами противника, французы прекращали наступление на восток, а, перейдя к обороне, смогли бы начать переброску на запад. Буквально так и случилось в действительном ходе событий.
Первоначально Мольтке намечал для б — й и 7–й германских армий защиту левого фланга фронта захождения вокруг Мец — Диденгофен; эти армии должны были сковать противника и предупредить передвижку его сил в западном направлении; в случае наступления превосходящих сил противника, они должны были отходить, непрерывно следя за тем, чтобы не создалась угроза левому флангу заходящего крыла; однако в случае наличия слабых сил противника, допускалась возможность контрудара через Мец и южнее на левый берег Мозеля.
В действительности оказалось, что силы противников в этом районе приблизительно были равны: на немецкой стороне -: 8 арм. корпусов, 3 эрзац, дивизии, 3 кав. дивизии против 7 арм. корпусов, 3 рез. дивизий, 1 колониальной бригады и 3 кав. дивизий на французской стороне. Располагая столь значительными силами, командующий 6–й армией кронпринц баварский Рупрехт, которому в оперативном отношении была подчинена также и 7–я армия, был полон наступательного духа. Наступление он рассчитывал вести с занятой им оборонительной позиции: Дельм (Delmr) — Шато-Сален (Chateau-Salins) — Бламон (Blamopnt) — Сирей (Sirey) против линии рек Мозель и Мерт (Meurthe). 11 августа кронпринц баварский запросил мнение германского главного командования, которое сообщило, что предполагаемое наступление не соответствует его видам. 14 августа, получив сведения о скоплении крупных французских сил в Эльзасе и Лотарингии, Мольтке приказал 6–й армии отступить на Верхний Саар. Заняв линию франц. Нид (Nied) — Баронвейлер (Baronweiler) — Родальбен (Rodalben) — Бургальтдорф (Burgaltdorf) — Кутинген (Kuttingen) — Саарбург (Saarburg) — Лютцельбург (Lutzelburg), командующий 6–й армией не оставил мысли о наступлении и стал стягивать силы 7–й армии на свой левый фланг. Между тем 14 августа 2–я французская армия перешла в наступление, которое велось «методично», т. е. крайне медленно и осторожно, выйдя к 20 августа на фронт Шато-Сален (Chateau-Salins) — Дьез (Dieuse) — Саарбург (Saarburg); наступавшая южнее, 1–я французская армия заняла Саарбург и захватила важный пункт — гору Донон. 18 августа германское главное командование сообщило командованию 6–й армии о начавшемся захождении правого крыла; на 6–ю и 7–ю армии по-прежнему возлагалась защита его левого фланга; им предлагалось «продолжать отступать в направлении реки Саар и Нижних Вогез, чтобы затем решительно атаковать противника, ворвавшегося в мешок между реками Саар и Нид. Следует остерегаться начать атаку с занимаемых теперь позиций (при входе в мешок), так как близость приграничных укреплений на французской границе помешала бы использованию успеха».
Однако, когда эта директива прибыла к кронпринцу баварскому, им был уже отдан приказ о наступлении. По словам Рейхсархива, командующий 6–й армией «вовсе не считал вероятным, что противник, очертя голову, полезет в мешок», и он решил убить зверя еще до того, как тот попался в западню, 6–я армия должна была ударить по французам с фронта, а 7–я обойти его через Верхние Вогезы с выходом на тылы. О своих планах он тотчас сообщил в главную квартиру; Мольтке ответил уклончиво, и наступление началось, 2–я французская армия была смята; огонь германской артиллерии причинил ей большие потери, и генерал Кастельно приказал отступать. Но наступление 7–й армии в Вогезах в чрезвычайно трудных условиях горной местности было задержано частями 1–й французской армии, занявшей горные проходы. Тогда кронпринц баварский приказывает 6–й армии склониться на юг[94], чтобы отрезать французские, силы, застрявшие в Вогезах. Однако, и 1–й французской армии удается ускользнуть. Германское главное командование не только утверждает решение кронпринца о движении к югу, но 23 августа отдает приказ преследовать противника, считая на основании данных обшей обстановки, что французы [93] «отступят еще в ближайшую ночь». В директиве от 27 августа (см. выше) 6–й и 7–й армиям предлагается прорваться между Тулем и Эпиналем, наступать в направлении на Нефшато; осадить Туль и Нанси; прикрыться против Эпиналя. Однако теперь французы опираются на зону своих крепостных укреплений, и германское наступление после кровопролитных боев замирает на линии Гран-Куроне (восточнее Нанси) вдоль рек Мёрты и Мортань (La Mortagne) — Сен-Дие.
94
Это первый случай геометрического «склонения на юг» немецких армий. При шлиффеновском маневре наступающая сторона постоянно угрожает выигрышем фланга противника. Непосредственно реализовать этот выигрыш, однако, почти невозможно — противник отступит по хорде дуги быстрее, нежели охватывающая группировка завершит захождение по дуге. Именно поэтому Шлиффен предпринимал очень глубокий обходной маневр: в какой-то момент противник терял способность к быстрому отходу (вследствие политических императивов, транспортных проблем или скученности войск).
Однако в процессе осуществления марш-маневра у немецких командующих регулярно возникало искушение отреагировать на ту или иную тактическую проблему маневром охвата «справа налево». Серьезных результатов, разумеется, достичь не удавалось, зато возникали разрывы с соединениями, расположенными ближе к правому флангу. Эти соединения также вынуждались смещаться к югу. В результате такого «скольжения влево» сокращалась линия фронта и, как следствие, глубина операции.
Следует помнить, что «мощь» шлиффеновского маневра в первом приближении пропорциональна «плечу», то есть расстоянию между осями расположения французских и германских войск. (Здесь под «осью» понимается прямая, перпендикулярная линии фронта, по обе стороны от которой количество войск одинаково.) Таким образом, всякий сдвиг расположения войск справа налево был невыгоден германцам. Геометрическое преимущество в мавевре, которое создается шлиффеновским построением, сходит на нет в тот момент, когда оси расположения сторон начинают совпадать, и плечо операции оказывается равным нулю. В 1914 году это произошло в последние дни августа. С этого момента германские армии двигались вперед исключительно вследствие оперативной инерции. (Прим. ред.)