Не менее важны для Филиппа-Августа были проекты строительства Лувра и крытого рынка Лё Аль. Филиппу было тесно в старом дворце на острове Ситэ, что и стало причиной начала строительства Лувра. Новый дворец был задуман отнюдь не помпезным — король не собирался поднимать свой престиж с помощью величественного сооружения. План Лувра предусматривал сооружение практичное, призванное защитить город от набегов мародеров со стороны реки. Поперек течения Сены, с востока на запад, протянули тяжелую цепь, которую опускали, давая проход речному транспорту.
На западной оконечности стены была поставлена внушительная башня 30 метров в высоту: отсюда молено было наблюдать за подступами к городу и отражать нападения. Современники прозвали новостройку «лувер» — «крепость» на старофранцузском. Так появился форпост обороны столицы. Внутри стены Филиппа-Августа по разные стороны реки возвели две башни — Гран-Шатле и Пти-Шатле, обращенные фасадами друг к другу. Башни использовались как административные здания, а позднее — как тюрьмы (в качестве которых они и прославились).
Идея построить рынок Лё Аль (который впоследствии Эмиль Золя назовет «Чревом Парижа») была вызвана необходимостью вывести хотя бы часть торговли с Греве — территории позади Гран Шатле. Долгие годы здесь размещались загоны для скота, кожевенные мастерские, красильни, живодерни и притоны под открытым небом, в этом месте царили жуткое столпотворение и антисанитария.
И надо же было такому случиться, чтобы именно из-за этого достойнейшего правителя Париж отлучили от церкви.
В 1190 году, не достигнув 20-летия, жена Филиппа-Августа Изабелла скончалась от родов. Опечаленный король, стараясь забыть о своем горе, отправился в Крестовый поход в Святую землю. По возвращении он стал подумывать о новом браке, политически выгодном — требовалось найти принцессу, отец которой мог быть ему полезен в борьбе с Англией.
У датского короля Канута VI был сильный флот и 18-летняя красавица-сестра по имени Энжебурж. Филипп-Август посватался, Канут ответил согласием, и Энжебурж прибыла к жениху.
При первой встрече король был до того поражен красотой девушки, что передал через переводчика, что хочет венчаться немедленно, несмотря на то что был уже поздний вечер. Коронация будущей жены Филиппа-Августа была назначена на следующий день.
После ночного венчания, в то время как трезвонили все колокола Амьена, где состоялось венчание, Филипп-Август пришел к Энжебурж, ожидавшей его в спальне. Он, волнуясь, лег рядом с ней, но через минуту вскочил как ошпаренный — это было полное фиаско. Король сделал несколько безуспешных попыток овладеть красавицей-женой, но утром юная королева проснулась такой же невинной, какой заснула накануне. «Это какое-то колдовство», — решил потрясенный король, с которым до той поры не случалось ничего подобного.
Утром, на коронации Энжебурж, супруги перед алтарем имели бледный и печальный вид. Присутствующие зашептались. Архиепископ начал чертить крест на груди королевы, как требовала традиция, но церемония была прервана стоном короля — он почувствовал ужасное отвращение к ней. Филипп-Август признался архиепископу, что Энжебурж или колдунья, или сама околдована и сделала из него импотента, а потому нужно отправить ее обратно в Данию. Но датские послы уже уехали, поэтому юную королеву поместили в монастырь.
Король сделал еще одну попытку выполнить супружеский долг, но снова потерпел фиаско, к тому же все закончилась нервным припадком. Народ вовсю судачил о странном браке короля, и вскоре он и слышать не мог о бедной юной датчанке, проводившей все дни в монастыре в слезах и молитвах.
Король старался всеми силами аннулировать брак, но его ясене вовсе этого не хотелось — она полюбила Филиппа-Августа и обратилась с протестами к Папе. Возмутился и датский король, в свою очередь воззвав к Папе Римскому, Целестину III. Папа обстоятельно изучил все детали дела и отказался расторгнуть брак.
Тогда король назло врагам решил жениться снова, приступив к поискам новой супруги. Но молва о несчастной Энжебурж уже прошла по всей Европе, и Филипп-Август получал один отказ за другим. В течение нескольких лет все европейские монархи спешили выдать своих дочерей замуж за кого угодно, только не за французского короля.