Жуткая картина промелькнула перед внутренним взором Игоря и погасла.
- Отношение к Проекту, - повторил Нисенбаум. - Он стоит за событиями на острове Коневец? Между прочим, ваши интересовались мною именно в связи с ними.
- Вот еще что, Моисей Залманович, - сказал Игорь, поигрывая ладьей и вовсе не собираясь отвечать на неуместный вопрос - Не любопытствовал ли кто-нибудь в последнее время насчет… вашего здоровья?
- Нет, - с готовностью отозвался Красавчик. - Я доложил бы сразу.
- Не вызывали в поликлинику? На плановую диспансеризацию?
- Я и так там днюю и ночую, - с горечью ответил старик. - Нет, не вызывали. А вы полагаете…
- Глупо сбрасывать со счетов вторую сторону. Вы же сами обеспокоились приглашением вашего друга в прокуратуру - Игорь тщательно затолкал окурок в сигаретную пачку - В игре довольно много участников.
- Нет, меня не звали.
- Ну хорошо. Итак, на квартиру не возвращайтесь. Отправляйтесь прямо отсюда на Четвертую Базу.
- Но мои вещи…
- Не тревожьтесь о них. Никому не звоните. В поликлинику без крайней нужды - вообще ни ногой. Лучше уж вызывайте скорую… нет, сразу же поставьте в известность нас!
- Хорошо.
- Связь прежняя. Без нужды на нее тоже не выходите. Телефон у вас при себе?
- Да, я прихватил. Это понятно.
- Тогда расходимся. Спасибо за партию, Моисей Залманович. Было чрезвычайно познавательно.
Молодой человек встал, церемонно поклонился, протянул руку, и старик столь же уважительно пожал ее. Игорь неторопливо, вразвалочку пошел по аллее, а Моисей Залманович - тоже неспешно - стал собирать шахматы. Уложив фигуры, встал, подобрал газету, аккуратно сложил ее, сунул в карман. И медленно двинулся в противоположную сторону.
* * *
Прохожий зевака, остановившийся поглазеть на игроков, хоть и скрылся из вида, но далеко не ушел.
Он удобно обосновался за ближайшим плешивым пригорком, откуда вел пристальное наблюдение.
Со стороны могло показаться, будто он беседует сам с собой, но это было не так. Досужий зевака располагал новомодным переговорным устройством, крепящимся к ушной раковине.
- Они расходятся, - сказал он негромко. - Нулевой вариант, вас понял. Начинаю работать.
…Рыжеволосый Игорь вышел прямо на него и сразу узнал.
Рука Игоря немедленно скользнула за пазуху, но он ничего не успел сделать. Пуля, выпущенная из пистолета с глушителем, вошла ему в переносицу, и агент тяжело повалился на тропинку, так и не успев до конца осознать случившееся. В парке произошло очередное убийство, на сей раз не имевшее ничего общего с хулиганством.
А в это время на другом конце парка происходили события иного рода, менее кровопролитные.
Моисей Залманович, с зажатой под мышкой шахматной доской, плелся по адресу, именовавшемуся Четвертой Базой. На душе у него было муторно, ему отчаянно хотелось домой.
Когда он вышел на проспект, его уже ждал черный «мерин».
А возле «мерина» его, в свою очередь, дожидались двое - самого, что характерно, невзрачного и незапоминающегося вида.
Первый шагнул вперед, второй недвусмысленно держал руку в кармане и выглядел напряженным.
- Здравствуйте, Моисей Залманович, - приветливо вымолвил первый. - Прошу в авто. У вас ведь больные ноги…
Ноги у Красавчика и в самом деле были больные. Но подкосились они не от этого. Двое быстро подхватили его и втолкнули в салон, старик подтянул колени автоматически, неуклюже изобразив «полусамоварчик».
«Мерседес» рванул с места.
Глава четвертая
ПРИКАЗ НА ЗАПАД
Начальство непредсказуемо, как сама жизнь. Для многих оно и является жизнью, тяжелой и беспросветной.
«Сирены» уже вовсю готовились начать операцию по поиску и захвату капитана Гладилина, и Каретников даже успел связаться с Маэстро и договориться о встрече для выработки плана совместных оперативных действий, когда его снова выдернули в Управление.
Все тот же Клюнтин.
Генерал-майор, как ни в чем не бывало, объявил, что ситуация меняется и Посейдону не придется заниматься Гладилиным.
Посейдон не сдержался:
- Но как же, товарищ генерал-майор… Маховик уже запущен, отрабатываются пути… Теперь все бросить?
- Товарищ капитан! - Клюнтин повысил голос - Гладилиным займется группа Маэстро. Я думаю, они отлично справятся. А вы, мне кажется, забыли, кем являетесь. Вы - водный, а точнее, подводный спецназ. И руководство считает целесообразным использовать вас, так сказать, по профилю.
Услышав это, Каретников несколько приободрился. Гладилин отодвинулся на второй план, хотя чувства, которые капитан испытывал к нему, не претерпели ни малейшего изменения.
Эти чувства заключались в жгучем желании разделить Гладилина на отдельные части тупым ножом.
- Вашей же группе предстоит выполнить несколько иную задачу, - продолжил генерал-майор. - Насколько мне известно, вам еще никогда не приходилось действовать на территории Франции.
Насколько ему известно!
- Во французских территориальных водах? - удивился Каретников. - Как это не приходилось?
Он приготовился загибать пальцы, но Клюнтин остановил его, предупреждающе выставив ладонь:
- Я о другом говорю, товарищ капитан. Сена, по-моему, ни разу не становилась объектом вашей оперативной разработки.
Каретников озадаченно посмотрел на него.
- Сена - в смысле река? Нет, не становилась.
- Ну вот. Что вам известно о парижских набережных, товарищ капитан? О географии города?
Посейдон сосредоточенно наморщил лоб:
- Ну… самое общее. Набережная Конти. Набережная Орфевр, естественно. Набережная Святого Августина. Набережная Анатоля Франса… там еще музей д'Орсе, импрессионисты…
- Стоп, - генерал удовлетворенно кивнул. - Похвально обладать такими познаниями, когда они не представляют непосредственного оперативного интереса. Собственно говоря, именно упомянутая вами набережная Анатоля Франса и станет местом пристального внимания вашей победоносной группы.
Посейдон отрывисто кивнул - возражать не было никаких оснований. Тем более что он уловил плохо скрытый сарказм. Всем своим видом капитан показывал, что ждет дальнейших инструкций.
Клюнтин утопил кнопку в тумбе стола, и позади него разъехались шторы. На месте привычного экрана оказалась карта Парижа - точнее, только один фрагмент. Тот самый знаменитый музей д'Орсе с импрессионистами.
- Будем брать живопись? - с интересом осведомился Посейдон, позволяя себе некоторую вольность.
- На кой она нам сдалась, - отмахнулся Клюнтин. - Берите, впрочем, если время останется… Нас интересует не сам музей, а вот этот особнячок неподалеку. Просто сказка, согласны? Чудо, а не особнячок.
- Понятно, - кивнул Каретников.
- В этом особняке окопался один древний гад. Старый фашист, врач-преступник. По нему давно плачут виселица, газовая камера, пуля и электрический стул - все сразу, вместе взятое, но лучше бы поочередно. Его зовут Валентино Баутце. Но и он нас не слишком интересует, пусть им занимаются израильтяне… Только не позволяйте им путаться у вас под ногами!
- Не позволим, товарищ генерал-майор.
- К тому же мы подозреваем, что они охотятся не только за этим эсэсовцем, но и за тем же, за чем и мы.
- А за чем охотимся мы?
- За документацией этого мерзавца. Валентино держит в сейфе важные документы, имеющие непосредственное отношение к событиям на острове Коневец. И к эсминцу «Хюгенау», конечно. Как они к нему попали - это еще только выясняется. Зачем они ему понадобились, мы выясняем тоже. На сей счет, кстати, имеются определенные соображения, но это уже вопрос не вашего уровня.