«Ладно, коли они покажутся мне разумными».
В конце концов Уилл Соммерс высунулся из-за портьеры, изображая из себя шута на подмостках, выступающего на потеху зрителям, и говорит: «Гарри, что же это такое: чем оно меньше, тем больше его боятся?»
Король погрузился в размышления и, чтобы подзадорить шута, сказал: «Не знаю». Уилл сообщил: «Это маленький мост над глубокой рекой». Король улыбнулся: «Что дальше, Уильям?»
«Ха, вот оно: чье ремесло самое чистое?»
«Ха, — ответил король, — того, кто делает фрукты в сахаре, ибо он имеет дело только с чистой водой и одет в платье из самого чистого белого льна, когда продает свою работу».
«Нет, Гарри, ты далек от истины».
«А каков твой ответ?» — спросил король.
«Ха, это штукатур!» — произнес Уилл.
«Не может быть! — воскликнул король. — Вот глупость! Он же трудится по локоть в грязи!»
«Ага, но перед тем, как сесть поесть [14], он всегда моет руки!»
«Говорю тебе, Уилл, глупые твои мозги».
«Гарри, на мой взгляд, их вполне хватит, чтобы выставить дураком человека поумнее тебя». Король улыбнулся и потребовал третий вопрос.
«Ответь мне, Гарри, коли сумеешь, что может родиться на белый свет без жизни, без головы, без губы и без глаза, а все равно нестись с грохотом по всему миру до самого дня своей смерти?»
«Вне всяких сомнений, это — чудо, и оно мне не-ведомо».
«С чего бы, — воскликнул Соммерс, — ведь это обыкновенный пердёж».
На это король разразился таким приступом смеха, что поспорил с шутом, пообещав дать ему все, что ют пожелает.
«Спасибо Гарри, — прозвучало в ответ, — когда мне что-то понадобится, я знаю, где это найти, сейчас-то я пи в чем не нуждаюсь, но настанет и мой день. Ибо каждый человек видит свой конец, но ничего не знает о своем появлении». Король понял смысл его слов и с удовольствием отправился на покой, а Уилл уложил его спать в окружении спаниелей.
В условленное время в Виндзоре, во дворе часовни король обедал вместе с кардиналом Уолси — а пришелся этот обед как раз на ту пору, когда кардинал пекся о возведении своей гробницы. У ворот замка собралась целая толпа народу, просившего милостыню. Обед уже почти закончился, когда мимо проходил Уилл. Король и кардинал окликнули его — такой значимой был Уилл персоной. Да и самому Уиллу это пришлось по душе. Уилл входит внутрь, видит, как король обедает, а кардинал при нем, и вот — дабы унизить того, к кому никогда не питал любви, — говорит:
— Гарри, одолжи десять фунтов.
— Зачем тебе, — спрашивает король.
— Заплатить паре-тройке кредиторов кардинала, я им дал слово, и вот теперь они пришли за своими деньгами. Поэтому и платить надо.
— Даю голову на отсечение, Ваше величество, — воскликнул кардинал, — ни один человек не смеет потребовать с меня ни пенса на законных основаниях.
— Ну нет, — отвечает Уилл, — давай десять фунтов, если я ими оплачу счета, по которым за тобой не числится долгов, я дам тебе взамен двадцать.
— Так и поступим, — сказал король.
— Сеньор, — отвечает кардинал, — я не знаю никого, кому бы был должен. — С этими словами он вручил Уиллу Соммерсу десять фунтов. Уилл отправился к воротам, раздал деньги бедным и пришел с пустым кошельком назад.
— Вот кошель, кредиторов твоих я удовлетворил, да и слово свое сдержал.
— Кто забрал деньги? — спрашивает король. — Небось, пивовар или пекарь?
— Ни тот, ни другой, Гарри, — отвечает Уилл Соммерс, — пусть лучше кардинал расскажет мне, кому он завещал свою душу?
— Богу, конечно!
— А свое имущество?
— Беднякам!
— Вот и поплатился! Видишь ли, Гарри, публичное признание предполагает столь же публичное наказание. Можешь распорядиться его головой по своему усмотрению. Я оплатил его долг перед бедняками, собравшимися у ворот. Его каменное сердце не растопить никакими мольбами, зато он готов заложить свою голову и даже дать мне денег, только бы поспорить, будто за ним должок не числится. Сам ведь знаешь: я беден, и нет у меня ни кола, ни двора, а все, что отдашь бедным, Бог возвратит тебе десятикратно. И пока он тут в роли моего поручителя, лучше арестуй его, а не то он повесит меня, как только мне представится возможность отплатить долги перед тобою. Король засмеялся, услышав подобную шутку, да и кардинал притворился, будто ему смешно. Хотя горестно ему было вот так запросто расставаться с десятью фунтами… Впоследствии Уилл Соммерс шутил над ним и того пуще, ибо на дух терпеть его не мог. Кардинал голову был готов отдать за то, чтобы посчитаться с шутом, но вышло иначе — и кардинал отправился на тот свет, приняв яд.