Этого он не предвидел и прислонился к стене, обдумывая, что делать, но тут открылась другая дверь, и показалась женщина.
— Здрасте, — сказала она.
— Здрасте, — сказал Фредди.
Судя по его словам, говорил он неуверенно, определив сразу, что Мэвис эту женщину бы не одобрила. Другая порода. Глаза голубые, без очков. Зубы белые, ровные. Волосы — золотые.
Видимо, вставала она поздно — к половине четвертого успела надеть только халатик и домашние туфельки. Халатик, заметим, светло-розовый, был всплошную покрыт какими-то птицами. Фредди решил, что это попугаи-неразлучники. Согласитесь, что жениху, повздорившему с невестой, не стоит общаться с золотоволосыми особами в розовых халатиках, усеянными ярко-голубыми птицами.
Однако вежливость есть вежливость. Поэтому, сказав «Здрасте», Фредди улыбнулся сдержанной джентльменской улыбкой.
Он уверяет, что именно так улыбался преподаватель библейской истории престарелой тетушке лучшего ученика; но даму в халатике это подвигло к беседе.
— Нужен кто? — спросила она.
— Вообще-то да, — признался Фредди. — Вы мне не скажете, где мисс Дженнингс?
— Кто-кто?
— Джен-нингс.
— Как это?
— Джен-нин-гс.
— А по буквам?
— Да точно так же. Сперва «д», потом много «н» и «г».
— То есть мисс Дженнингс?
— Точно.
— Вот что, — честно сказала дама. — Я ее в жизни не видела. И не слышала. Знать ее не знаю. Она для меня — тьфу! И вот еще что. Я полчаса ломаю спину, пытаюсь открыть окно. Ничего не выходит. Так-то, мой милый! Что посоветуете?
— Не открывать.
— Да ведь жарко!
— Это верно.
— Я просто задыхаюсь. Да. Задыхаюсь. Уф-фуф.
Раньше Фредди ответил бы: «Вот как?» или «Желаю удачи», — но если уж человек вступил на стезю рыцарства, обратного хода нет. Как говорится, вторая натура.
Поэтому он снова улыбнулся и спросил, чем может помочь.
— Ах, мне стыдно вас затруднять!
— Что вы, что вы!
— Это так неделикатно!
— Ни в малой мере, — заверил Фредди, преображаясь на глазах. — Рад служить.
И он пошел за ней в квартиру.
— Вот, — сказала особа. — Окно.
Фредди его осмотрел. Потом подергал. Оно стояло насмерть.
— Ну что теперь за работа? — сурово заметила хозяйка. — Как завинтят, не отвинтить. А то распахнется, еще вывалишься.
— Такова жизнь, — сказал Фредди.
Несколько минут было слышно только его пыхтение.
— Ну как? — спросила особа.
— Голова кружится, — сказал Фредди. — Наверное, давление повысилось.
— Я бы на вашем месте отдохнула. Какой-то вы красный.
— Мне жарко.
— Снимите пиджак.
— Спасибо.
— И воротничок.
— Мерси.
Ему стало получше. Стиснув зубы, он кинулся на окно.
— Выпейте, — предложила хозяйка.
Это ему понравилось. Он рухнул в кресло и вывалил язык. Вскоре в его руке засверкал пенящийся кубок.
— Это я из дому привезла, — сообщила хозяйка.
— Откуда?
— Из до-му.
— А разве тут не ваш дом?
— Сейчас — мой, но раньше я жила в Утике. Эту штуку сделал мистер Сильвер. Хоть раз в жизни сделал что-то путное!
Фредди задумался:
— Мистер Сильвер? Откуда я знаю это имя?
— Лучше бы я его не знала, — заметила хозяйка. — Ну, гад!
— Кто?
— Гад. Мистер Сильвер. Нет, дальше некуда!
Жидкость, которую потреблял Фредди, затуманила его разум.
— Я не совсем понимаю, — сказал он. — Кто это, мистер Сильвер?
— Да Эд, мой муж. Ревни-ивый — у-ух!
— Что?
— У-ух.
— В каком смысле?
— Я ж вам говорю. Ну, я ему показала. Вы подумайте, циник! Идеалов нет.
— У кого?
— У Сильвера.
— То есть у вашего мужа.
— Ну!
— А… — понял Фредди. — Ясно, ясно.
По-видимому, мистер Сильвер изготовил чистый купорос, но как только ты попривыкнешь к тому, что макушка у тебя скачет, словно крышка кастрюли, он даже приятен. Быть может, у мистера С. нет идеалов, но он знал, что делать с перегонным кубом и картошкой.
— Он разбил мне сердце, — сказала хозяйка.
— Что?
— Сердце.
— Кто?
— Сильвер.
— Мистер Сильвер разбил вам сердце?
— Ну! Своими низкими подозрениями.
Фредди был шокирован:
— Он вас подозревал?
— А то!
— Мистер Эд Сильвер?
— Он самый.
— Тут не обрадуешься.
— Золотые слова.
— Бедная вы, бедная, — сокрушился Фредди и прибавил, — миссис Сильвер.