Хотя с начала войны и прошло больше трех десятков лет, но если спросить любого, кто попал в оккупацию даже на короткий срок, хорошо ли он помнит то время, то в ответ вы услышите недоуменный вопрос:
— Разве можно такое забыть?
Разве можно забыть время, когда твой дом в любой момент мог перестать быть твоим и в него бесцеремонно врывались гитлеровские молодчики? В лучшем случае они уходили, забрав с собой все ценное, а то просто выгоняли всех жильцов на улицу и как хозяева располагались в их домах. Или уходили, уводя с собой всех тех, кто почему-либо вызывал у них подозрение, а то и без всякой причины для ареста.
Разве можно забыть ту лютую ненависть и боль, которые как тиски сжимали сердце и комком застревали в горле, мешали дышать? Те, кто был посильнее, чувствовали, что хоть какое-то спокойствие можно найти только в действии, причем немедленном и как можно более активном.
Вот почему всем собравшимся у Рафы не терпелось начать писать листовки сейчас же, немедленно.
— Будем слушать радио и записывать сводки Информбюро, — сказала Мария, — а потом их переписывать под копирку.
Но сводок сейчас не было, так как на Заславской не имелось радиоприемника, а откладывать еще на два дня не хотелось, потому что оккупанты всюду расклеили свои объявления о том, что Москва уже взята и с большевиками покончено.
Все стали сочинять текст первой листовки. Она не отличалась особыми литературными красотами и не была длинной и обстоятельной. Несколько строк этого обращения к населению опровергали фашистскую ложь и говорили о том, что Москва по-прежнему столица Советской Родины, и что врагу не видать ее как своих ушей, и что верить ему ни в чем нельзя.
Сначала все старательно выводили четкими буквами слова надежды, а потом начали писать скорописью, под копирку, следя лишь за тем, чтобы текст можно было легко прочитать. Пятьдесят листовок было написано в этот вечер, а утром подпольщики разошлись в разные районы, чтобы наметить наиболее подходящие для расклейки места. Оказалось, что лучше всего ориентироваться по немецким приказам — они были вывешены со знанием дела, на самых удобных местах. Разыскали клей (к счастью, в общежитии нашлось несколько тюбиков, и их разделили на всех) и засветло разошлись, чтобы с наступлением темноты сделать свое дело.
Операция прошла благополучно, никто из подпольщиков не вызвал у немцев подозрений, когда шел на задание с листовками и клеем, и никто не попался во время работы. На Заславской в этот вечер было радостно, как будто на мгновение вернулось прежнее, ставшее таким далеким дооккупационное время — уже был сделан первый шаг, а первый шаг, как известно, самый трудный на длинном и тяжелом пути борьбы с врагом.
Теперь Мария твердо знала, что рядом с ней есть товарищи, готовые выполнить все, что они решат. Но она прекрасно понимала, что нельзя руководить, полагаясь только на себя, и Осипова начала искать контакты с представителями подпольного райкома. Это было не так-то просто. Городскую подпольную парторганизацию в целях конспирации перестроили по производственно-территориальному признаку. За основу принималась ячейка во главе с секретарем, в которую входило не более пяти человек, работавших на данном предприятии или в учреждении. Ячейки были полностью законспирированы друг от друга. Работу ячеек направляли и координировали кустовые комитеты. Через своих членов и специально выделенных связных они поддерживали с ячейками постоянную организационно-оперативную связь. Для руководства кустовыми комитетами создавались подпольные городские райкомы партии.
Марии удалось найти хорошо знающего ее по партийной работе товарища, и через него она познакомилась с представителем райкома партии. Первая встреча состоялась днем на Бетонном мосту, где они договорились о дальнейшей связи. Здесь же Осипова получила первое задание: ее группе поручалось подготовить как можно больше оружия для партизан, собрать сведения о расположении воинских частей и, конечно, распространять листовки. Наконец-то Мария почувствовала себя спокойней: она связалась с представителем подпольного райкома, включилась в общее дело и может внести своим трудом хоть какую-то частицу в дело борьбы против захватчиков.
Когда у Марии спросили, справится ли она и есть ли у нее надежные помощники, она уверенно ответила одним словом:
— Да!
Так возникло ядро подпольной группы, которая позже, значительно расширившись, вошла в официальные документы под лаконичным названием «группа преподавателей и студентов Юридического института», а Мария Борисовна Осипова под псевдонимом «Черная» стала руководителем этой группы.
Наступили трудовые будни подпольщиков. Именно трудовые, потому что война — это и есть изнуряющий труд, когда люди забывают о своем личном и работают без отдыха и срока, чтобы ускорить победу.
Каждый день приносил с собой новости. Большей частью это были известия о бесчинствах захватчиков, но одновременно появлялись все новые и новые люди в подпольной группе. Однажды к Рафе Бромбергу пришел на Заславскую комсомолец Владимир Сенько, с которым он был знаком еще по работе на заводе. Володя сказал, что он ищет контакта с подпольщиками и хочет бороться против гитлеровцев.
— Ты можешь мне верить, Рафа! — горячо говорил он. — У меня и надежные ребята есть, одного ты знаешь, это мой брат Костя, ну и другие тоже не подведут.
— А почему с этим ты ко мне пришел? — поинтересовался Рафа.
Владимир даже растерялся от такого вопроса.
— Не может быть, чтобы такой боевой парень, как ты, в стороне от дела стоял. Ты что, мне не веришь? — вдруг вспыхнул он от обиды. — Тогда прямо так и скажи…
Рафаэль успокоил товарища и сказал ему, что он кое с кем посоветуется и пусть он придет завтра вечером.
— Только ты имей в виду на будущее, — предупредил Рафаэль Володю, — дело будешь иметь только со мной. Мы не в игрушки играем. Подбирай надежных ребят, формируй их в пятерку и учти, никто не должен знать друг друга — так надо.
В первые же месяцы войны в городе уже существовала широкая сеть законспирированных разведывательных групп, созданная партийным подпольем вместе с партизанскими отрядами и бригадами. Подпольщики всюду имели своих людей: они наблюдали за прохождением воинских эшелонов, собирали подробные сведения о численности и вооружении местного гарнизона. Они разведывали расположение и характер воинских объектов в городе и его окрестностях — под наблюдением были всевозможные оборонительные сооружения, аэродромы, стоянки автомашин, заправочные пункты, склады, базы. Все эти сведения сосредоточивались в подпольных партийных комитетах Минской области и в партизанских отрядах, а наиболее ценные разведданные направлялись за линию фронта.
Всю эту работу проводили специальные разведчики, привлекая себе в помощь самых разных людей. Такой разведчицей стала и Осипова (Черная). Ее обеспечили документами, в которых говорилось, что она работает на железной дороге. Этот пропуск давал ей возможность благополучно миновать уличные патрули. Правда, Мария редко ночевала у себя дома вместе с дочерью, а большей частью где придется, но все же эти бумаги давали ей возможность быть на легальном положении.
В группу Черной, кроме Бромберга, Сенько и Столова, впоследствии вошли Антонина Соколова и Мария Молокович — преподаватели Юридического института, преподаватель Политехнического института Николай Николаевич Кречетович, студентки — Галя Романенко, Валентина Мочальская, доцент Белорусского университета Илья Некрашевич, Франтишка Злоткина и другие.