— Не «почему», а так точно!
— Так точно, товарищ сержант.
— Ну так ступайте и занимайтесь своим делом.
Кошевник исчез.
23 сентября. Бородуля опять выполнил упражнение из карабина на «4» и ждал, что сержант Назаров объявит ему благодарность. Но командир отделения не объявил.
Бородуля надулся и решил, что Назаров попал под влияние Кошевника.
Старшина первой статьи Шарапов заметил его удрученный вид:
— Заболел, Бородуля?
— Призвали бы лучше своего ефрейтора к порядку,— засопел Бородуля.
Шарапов насторожился.
— Ему моя благодарность покоя не дает...
Шарапов не сразу сообразил в чем дело.
9 октября. Вечером сержант Назаров сказал Бородуле:
— Я докладывал начальнику заставы, что вы отлично стреляли.
— А зачем? — спросил Бородуля, скрывая удовольствие.
— Заслужили,— ответил командир отделения.
Солнце зацепилось за край сопки и подпалило пески. Сейчас яркооранжевое пламя подбиралось к Реги-равону.
«Наша вз-з-зяла!» — запели комары.
Бородуля прихлопнул одного из них и пошел за «комариной мазью». Старательно натер руки и шею. Закрыл глаза. Стал водить липкими, пахнущими ликером пальцами по щекам и носу... А поощрения-то, оказывается, приятней получать, чем взыскания.
За ужином он все время улыбался.
Бегалин принес чайник.
— Налить, Бородуля?
«Налей»,— хотел ответить Бородуля, но, верный себе, промолвил:
— А зачем?
— Как зачем? — удивился Николай.—Пить.
Повар пересолил макароны с мясом, и Бородуля очень хотел пить.
Бегалин смотрел на него добродушно и уже наклонил чайник.
— Не хочу пить,— сказал Бородуля, а у самого всё пересохло во рту. Он стал жадно глотать слюну. Но и слюны-то не было.
— Пей, Бородуля,— опять предложил Бегалин.
За соседним столом Никита Кошевник наливал себе четвертую кружку. Бородуля с завистью глядел на него, однако повторил упрямо:
— Не хочу.
Старшина Пологалов заглянул в столовую.
— Все довольны?
— Довольны! — ответил Никита.
Бородуля обиженно засопел.
Пологалов подошел к нему и взял за плечи.
— Что, Бородуля?
— Чаю хочу.
— Пей.
— А где чай?
Бегалин подвинул к нему чайник.
Бородуля не шевельнулся.
Пологалов улыбнулся:
— Можно я поухаживаю? — и наполнил его кружку.
Бородуля продолжал сопеть:
— Это разве чай?
— А что?
— Я люблю крепкий.
— Ну, попроси повара, заварит...
За камышовыми стенками столовой раздался голос дежурного:
— Выходи строиться на боевой расчет!
...Лейтенант Пулатов скомандовал:
— Смирно, равнение налево! — и строевым шагом двинулся навстречу Ярцеву.
— Товарищ капитан, личный состав построен на боевой расчет.
— Здравствуйте, товарищи пограничники!— сказал Ярцев.
— Здравия желаем, товарищ капитан!
— Рядовой Бородуля, выйти из строя... За отличную стрельбу объявляю вам благодарность.
Бородуля покраснел от удовольствия и постарался глазами отыскать Кошевника.
ИСТАТ ОТВЕЧАЕТ СТИХАМИ
Глубокой осенью на заставу прибыло пополнение. Старослужащие разъезжались по домам.
Младший сержант Ковалдин приучал к молодому пограничнику «Амура» и грустил, что скоро придется расстаться с ним.
Старшина первой статьи Шарапов остался на сверхсрочную. Все понимали, что он сделал это из-за чернокосой Истат. Перед Новым годом старшина решил, наконец, с ней объясниться.
Против обыкновения, он решительно распахнул дверь в поселковый Совет и остановился перед Истат.
— Есть разговор,— сказал он твердо, не обращая внимания на посетителей.
— Любопытно,— заметила Истат, сбитая с толку его необычным видом.
Некоторое время они испытующе смотрели друг на друга и даже не заметили, как комната опустела.
— Так вот,— приступил к делу Вахид.
Она перебила полушутя, полунасмешливо:
Страсть бесконечна; страстным дорогам
Нет пресечения, нет!..
В деле отрадном ждать ли гаданья,
Предвозвещения? Нет!..
— Хафиз! — небрежно сказал Вахид, подходя ближе.
— Верно, Хафиз,— согласилась Истат.
Шарапов сказал глухо:
— Я за тобой, Истат! — Трудно давались ему слова.— Поедем со мной... в колхоз...
Она смотрела насмешливо:
— Да что у тебя в колхозе?
— Мы хорошо живем.
Она откровенно засмеялась.
— Ты забыл, что остался на сверхсрочную.
Шарапов безнадежно махнул рукой, Истат все поняла, но не удержалась от колкости: