— Говорила тебе — не притрагивайся к горячему утюгу! Вот и будет теперь твоя Ляля всю жизнь ходить голышкой, без платья. Стыдоба!
— Моей Ляле не будет стыдно, — ответила Наташа. — Я ей новое платье сошью.
Люли-гули, трам-та-та
— Иду к Ире в гости! Буду грызть кости! Люли-гули, трам-та-та!
Наташа прыгала по комнате и пела развеселую песню. Ей тоже было весело-развесело, как песне. Хоть до потолка прыгай от веселья — и допрыгнула бы, если бы ростом была с маму.
А так приходится взбираться на стол. На столе плясать ох как интересно!
— Трам-тара-рам, куклы бродят по дворам. Бу-бу-бу, домик вылетел в трубу. Ати-ати, ати-ати, вышел зайка погуляти!
— Да замолчи же ты, наконец! — заругалась мать. — Я книжку читаю, а ты мешаешь. И со стола слазь, неслух!
— Нет, я — слух. Слух, слух! Без ух. Ух, ух, тра-ра, тра-ра, ухи носит детвора.
— Не ухи, а уши. И потом — их не носят, они сами растут на голове.
— Они вовсе и не растут. Их не поливают. Уши я ношу — на головке вожу. Тра-та-та, тра-та-та, мы везем с собой кота.
— Что за ребенок — прямо наказание! Собралась к Ирочке на день рождения, а ведешь себя хуже обезьянки. Если не перестанешь скакать на столе — не пущу к Ирочке, не видать тебе ее как своих ушей.
— Я в зеркало посмотрюсь. И уши увижу. И Ирочку увижу, если она рядом. И платье новое увижу… Ой! Я совсем забыла о платье-матье.
Наташа спрыгнула со стола и стала вертеться перед зеркалом. Поворачивалась и так и эдак. Боком и спиной. Отходила в сторону и снова приближалась. Тыкалась носом в самое зеркало.
Красивое платье! Нарядное. Как у куклы. Даже лучше. Ирочка, когда увидит, обязательно захочет такое же.
Правда, она говорила, что ей уже подарили платье — с бантиком на груди. Ну и пусть! Наташа тоже попросит с бантиком. Нет, с двумя бантиками! Нет, лучше с тремя! Все платье будет в бантиках!
— Мамочка, можно я еще одно платье надену? — попросила Наташа. — Которое все в розочках. Помнишь, собака его обкусала и розочку оторвала?
— Кто же сразу два платья надевает? Будешь как матрешка бестолковая.
— У-у, ты, мамочка, сегодня сердитка. Платьев жалко. Тогда возьму бусы.
— Бусы для взрослых. Детям они не к лицу.
— Я же не на лице понесу. На шее.
— Все равно нельзя. У тебя возраст не тот, чтобы бусы носить.
— А что такое возраст? Это рост, да? У меня рост маленький. До лампочки не достает. У вас с папой взрослый рост. А у куклы Ляли кошачий.
— Возраст означает, сколько лет рос человек. Вот у тебя скоро будет семилетний возраст. Ты уже росла шесть лет.
— Я только летом росла? А зимой?
— Какая ж ты непонятливая! Шесть лет — это шесть годиков. Люди растут зимой и летом, осенью и весной — круглый год.
— Зимой расти холодно, — поежилась Наташа. — Осенью расти грязно. Лучше всего расти летом. Тогда даже цветы растут. Если бы все время было только лето, я бы росла, как столб.
— Столбы не растут. Растут деревья.
— Ну, значит, я бы стала с дерево. Большая-пре-большая. Во какая! — Наташа стала взбираться на стол, показывать.
— Не смей! — погрозила мать. — Стол не для ног. Он для тарелок. Для ног существует пол.
— А диван не существует?
— На диван с ногами тоже нельзя.
— Где же я ноги оставлю? На ковре?
— С тобой трудно говорить. Ты делаешься просто невыносимой! В садик ходишь, а за ум все еще не взялась.
— Покажи, мамочка, как за ум ручками браться. Я никогда не видела.
— Ум берут из книжек. Не ручками, а глазами.
— Фи, как неинтересно! В твоей книжке ни одной картинки. Брать нечего. — Подпрыгивая и напевая, Наташа побежала к двери: — Трума-трума, трума-трум, я берусь рукой за ум. Бум, бум, бум!
Славный ребенок
— Ваша дочь — просто прелесть! — сказала моей жене мать соседки Ирочки. — Такая она послушная и смирная, что хоть по телевизору ее показывай.
— Не может быть! — удивилась моя жена. — Вы наверное, спутали нашу Наташу с какой-нибудь другой Наташей.
— Я не могла спутать. Я хорошо знаю вашу дочь. Славный ребенок!
Каждой маме приятно слушать хорошее о своей дочери. Моя жена не стала спорить с соседкой.
Но в тот день Наташа устроила дикий рев в доме. Слезы одна за другой так и сыпались из плакучих глаз. Если бы мать не вытирала Наташиных щек платком, то на полу образовалась бы целая лужа. Можно было бы свободно пускать бумажные кораблики.