Ну так вот. Голову от страха я все-таки не потерял, а вооружился железным прутом, вышел из гостиной и начал подниматься по лестнице. Я старался ступать как можно тише, но ступеньки предательски скрипели. Если наверху и в самом деле кто-нибудь находился, он непременно должен был меня услышать. К тому времени в комнате все стихло. Я быстро нажал на ручку и распахнул дверь.
Продолжая рассказывать, Арне расщепил спичку буквально на атомы, потом схватил бокал и сделал огромный глоток. «Если это спектакль, — подумал я, — то Арне, черт его побери, превосходный актер».
— Ну и был там кто-нибудь? — спросил я.
Рассказ не на шутку начал увлекать меня.
— Был, — ответил Арне. — Вернее, было. Чудовище. Черное, мохнатое, с горящими желтыми глазами. Одним словом, гигантский кот.
— Судовой кот Юнаса Корпа! — вырвалось у меня.
— Да, именно. Я смотрел на него как загипнотизированный. А он сверлил меня своими злющими глазами, в которых горело адское пламя. В жизни не видел такого кота. Огромный, лохматый, не кот, а настоящий медведь. Он выгнул спину и зашипел, точно ядовитая змея.
Обычно я хорошо отношусь к кошкам, особенно к котятам. Но это чудовище привело меня в бешенство. Я не думая замахнулся и вытянул его железным прутом. В мгновение ока он отпрыгнул в сторону. Секунду мне казалось, что он ринется на меня, но кот, злобно шипя, прошмыгнул мимо и черным облаком скатился по лестнице.
Прежде чем пуститься в погоню, я окинул взглядом комнату. Она была пуста, спрятаться в ней было негде, окна были заперты. Я бросился вниз. Кот бесследно исчез, правда, в коридоре было открыто окно, так что он мог выпрыгнуть в него. После этого случая мне стало не по себе. Марии и управляющему я, конечно, ничего не сказал, и так трудно найти желающих работать в этом доме. Теперь-то я понимаю почему.
— Все-таки ты немного тронулся, милый Арне, — мягко сказала Моника (таким голосом врачи обычно говорят с безнадежными больными). — Неужели ты и впрямь начал верить в привидения? Ты, деловой человек с железной хваткой, директор крупнейшей нефтяной компании?
— Мои глаза до сих пор меня не обманывали, — немного заносчиво ответил Арне. — Я был трезвый, в здравом уме и твердой памяти, галлюцинациями никогда не страдал. Между прочим, третий, не менее странный феномен мы с экономкой наблюдали вместе. Честное слово, впору поверить в полтергейст.
На стене в гостиной среди прочих шедевров висит совсем маленькая картина, написанная, очевидно, на заре французского рококо. На ней изображен смеющийся Пьеро, который догоняет Пьеретту среди темных деревьев сада. А грустный Паяц следит за их игрой. Картина написана мастерски. Подписи на ней нет, но я подозреваю, что это подлинный Ватто или, по крайней мере, кто-нибудь из его талантливых учеников. Поэтому я решил взять картину в Осло и показать кому-нибудь из экспертов. Вечером, накануне отъезда, я снял ее со стены, тщательно упаковал и поставил в угол гостиной.
Утром мы с Марией вместе вошли в гостиную и окаменели: на полу валялась скомканная оберточная бумага, обрывки веревки, а картина вновь висела на своем прежнем месте! Мало того, все предметы, которые были принесены в гостиную уже мною, и, следовательно, не имели отношения к эпохе капитана, были так или иначе испорчены. Обломки моей лучшей трубки валялись в пепельнице, у серебряного портсигара была отломана крышка и все сигареты смяты; джемпер, который я оставил на стуле, был похож на половую тряпку; на полу валялся томик Стенли Гарднера и несколько других книг, превращенных в макулатуру. Одна из них была даже разорвана поперек, помнишь, Карл Норбек обычно таким образом демонстрировал в цирке свою силу.