Чтобы немного прийти в себя после тягостных разговоров и мрачных перспектив, я пошёл бриться. Неплохо было бы ещё и душ принять, но смены одежды не было, а стирать под душем… Впрочем, сосредоточенно поводив дрянным одноразовым станком по угрюмому ебалу в зеркале, я всё же залез в душевую. Выстирал трусы, носки, футболку и брюки маскировочного костюма. Благо эта синтетика быстро сохнет.
Под конец санитарных процедур я даже начал напевать себе под нос Высоцкого, «Таганку». Эта невесёлая песня сама пришла на ум, и очень точно отвечала моменту и настроению. Да и вообще мне несвойственно петь в ду́ше.
Так или иначе, я вылез из кабинки, надел халат и раскидал в художественном беспорядке одежду по номеру.
Юля ждала меня за столом, собирая игрушку из киндера. И после этого они говорят, что это мальчишки не взрослеют.
- Есть будешь? Я тут что-то вроде кекса в микроволновке сделала. А всё остальное из блинной принесла. Тебе взяла с курицей, говяжьим языком и шампиньонами.
- Добро. Люблю этот блин. С чесночным соусом особенно.
Юля наморщила носик;
- Знаю-знаю. После этого соуса тебя ещё сутки целовать можно только в противогазе.
Я достал из кармана толстовки надфиль.
- Поцелуи в противогазе – это прикольно, наверное. У меня такого не было. К ним надо прибавить ещё секс в ОЗК. Можно будет попробовать когда всё закончится. Один комплект у меня есть, надо будет где-то нарыть второй для тебя. У Трубача попрошу, наверное…. – сказал я, задумчиво елозя алмазом в открученном парадоксе.
- Фу… Надевала я как-то этот ОЗК, в одиннадцатом классе, больше не хочу, – сказала девушка, жуя шоколадку.
Мне очень хотелось съязвить что-то вроде «хер с тобой, выебу в ОЗК другую бабу», но я сдержался. Во-первых секс в противогазе действительно предельно идиотская затея даже чисто физиологически, а во-вторых… мне почему-то показалось, что Юля может обидеться. Более того, мне почему-то это не было безразлично, как раньше. Я много раз обижал женщин даже не грубостью, а полным безразличием к их чувствам. Говорил что думал, не заботясь о том, что это может ранить в сущности неплохого человека. И уж во всяком случае – не сделавшего мне ничего плохого. Многие после таких моих выходок прерывали со мной общение, и я даже не смотрел им в след. Некоторые, как Юля или Диана – оставались. Почему, зачем – я не задумывался. Хотят уйти – пусть идут. Хотят быть рядом на моих условиях – пусть будут.
- Куда ходил? И чего такой загруженный? – спросила Юля, переводя тему. Я к этому времени уже окончательно изгадил ствол ружья, и приступил к обезображиванию следообразующих элементов затвора. Потом я забью ствол глиной, и выстрелю патроном с увеличенной пороховой навеской. Пусть его разорвёт к хуям, вопросов хоть не будет, почему утилизирую.
- В ФСБ ходил. Узнал довольно много невесёлого. Видишь – карабин порчу.
- Зачем?
- Так меньше шансов сесть, – я отставил оружие в сторону, пересел за стол и принялся за еду.
На лице девушки резко очертилась тревога.
- Всё так плохо?
- Не знаю. Мне посоветовали молиться и сушить сухари.
- Странный ты человек, Юр.
- Почему? Нет, я не отрицаю, я странный. Просто про что именно речь?
- Да про всё, в общем-то. Вот ты таджик вроде бы, а при этом искренне считаешь себя русским. Ещё говоришь как-то… по-старому, что ли… И чересчур правильно.
- Это как? – я удивлённо поднял брови.
- Нууууу… На пример я ни разу не слышала чтобы ты сказал «хорошо». Ты говоришь «добро», тапки у тебя женского рода, хотя их лет сто уже все в мужском роде употребляют. Много таких мелких нюансов. И несмотря на это ты очень много материшься.
- Да нихуя подобного, блять! – ну не мог я в такой ситуации не схохмить шуткой за триста. Даже за двести пятьдесят, со скидкой от Петросяна. – А вообще у меня отец – учитель русского языка для нерусских школ. От него и стилистика. Он ругал меня, если я произносил Москва через «о», или неправильно ставил ударение в слове «звонить» или «творог», хотя здесь, в Городе, так говорит каждый второй. Не считая более грубых ошибок в ударении. А про мат – не знаю… Выразительность у меня такая. Тебя это напрягает?
- Нет. Просто задумалась об этом.
- Бывает. Некоторые вообще киви с кожурой жрут – и ничего.