- Ладно… – девушка выглядела растерянной и несколько обиженной. Кажется, сейчас она впервые в жизни испытала то, что она ежедневно заставляла чувствовать меня.
Я же отвернулся и подошёл к отцу. Он безмятежно сидел на новеньком табурете, привалившись к стене и чистил ленточно-шлифовальную машинку. Он был очень доволен, давно я его таким не видел.
- Ну ты дал, бать! Молодец. Давным-давно собирались здесь что-то решить с мебелью, да всё никак не удавалось.
Отец слегка зарделся, если бы он до сих пор курил, то в этот момент бы у него непременно в руках оказалась трубка, как дополнительный предмет выразительности.
- Да вот, сына. Решил вспомнить молодость. Я когда в институте учился, на стройке подрабатывал, потом студотряд... Брежневки возводили, я там кучу профессий освоил в то время. Они очень пригодились, когда мы с твоей мамой переехали сюда. По специальности я никому на фиг не нужен был, вот я ремонтами и занимался. Красил, штукатурил, обои клеил «новым русским», мебель вот делал и ремонтировал, – он кивнул мне за спину, на нары, – а тут делать было нечего, поковырялся я тут у вас в инструменте, взял отца Владика в помощники и сделал. Пришлось генератору попотеть, конечно, выдавая напругу для электроинструмента, но он справился. За материалом пришлось только побегать по окрестностям – тех поддонов что тут были, оказалось мало. Зато вот – теперь вам есть куда уложить бойца. Кстати, что с ним?
- Да так… По голове получил случайно, – я не стал вдаваться в детали столь идиотского происшествия.
- Бывает такое. Какие дальнейшие планы?
- Ну мы собрали всех, кого собирались, сейчас нужно передохнуть, подготовиться, допросить пленного и увозить вас дальше, по адресам, за пределы зоны боевых действий. Кого в каком порядке повезут – если честно я пока не знаю, потом по карте решим.
- Добро, Халик.
От двери донеслось:
- Старший партизан Семёнов! – я чётко развернулся на каблуках:
- Я!
- Ко мне!
- Есть! – чеканным шагом я промаршировал к Мрамору и взял под козырёк – Товарищ командир партизанского отряда, старший партизан Семёнов по вашему приказанию прибыл!
- Пошли выйдем, поговорим.
Когда за нами закрылась дверь гаража, Илья сказал:
- Выдохни уже, Шут. Всё тебе смехуёчки да пиздахаханьки. Устав превращаешь в балаган. Жаль, что ты не служил… там бы это от тебя отлипло…
Я пожимаю плечами:
- Что уж тут поделаешь…
- Ладно, без лирики. Лёха нас сегодня здорово подвёл, когда огрёб по голове, а я на него очень рассчитывал, когда планировал допрос. Придётся тебе выступить в роли моего ассистента. Ты хоть и Шут, а мой заместитель, можно сказать замполит отряда. Комиссар, практически. К тому же единственный мужчина-медик, а значит, если что, поможешь пленному не окочуриться раньше времени и, я надеюсь, не закатишь истерику – зрелище, возможно, будет не для слабонервных.
Я кивнул:
- Чего-то такого я ждал. Постараюсь не подвести. Инструктируй.
- Смотри: твоя основная задача – стоять и снимать всё на камеру. Та информация, которую мы получим, может пригодиться федеральным войскам, когда они придут спасать Город. Что бы ни случилось – не вмешивайся в ход допроса. С пленным – вообще не разговаривай, веди себя так, будто его нет в комнате вообще. Если потребуется твоя помощь – я тебе скажу сам. Если остро захочешь что-то мне сказать, поставишь камеру, вылезешь из подвала, и по рации в полголоса мне передашь. Но лучше не надо. Понятно?
- Да, стою, снимаю, делаю вид, что его нет, в случае исключительной необходимости выхожу, и передаю по рации.
- Верно. Сейчас поможешь мне подготовить всё. Когда полезем вниз, на пленного даже не смотри. Разговаривай со мной ни о чём.
Я кивнул.
Для начала мы сколотили из досок деревянный крест и скинули его вниз, на верёвке спустили ведро с водой и банку, которая будет играть роль ковшика. Потом, вместе с Ильёй мы спустили вниз маленький складной столик, нашедшийся в крошечном багажнике «Нивы». На него, один за другим отправились взятые сверху пассатижи, газовая горелка с баллоном, ножовка по дереву с крупным зубом, найденная за воротами стеклянная бутылка, жуткий «Spyderco Civilian», одолженный у Окты, полиэтиленовый пакет из «пятёрочки» и моток верёвки. Всё это я подавал сверху, а Илья медленно, с чувством, с толком, с расстановкой раскладывал на столике, ненавязчиво демонстрируя всё это пленному, параллельно со мной обсуждая фастфуд. Готовясь пытать врага, мы делились друг с другом рассказами о любимых блюдах и забегаловках, в которых их подают. Мне стоило больших трудов вести этот разговор как обычно, без нервов и не оглядываясь на диверсанта. Потом вниз отправился штатив, на котором мы, немного потанцевав с бубном, установили мощный тактический фонарь. В конце, мы прикрутили к потолочной балке мощный крюк, найденный в куче метизов. Лежащий на полу субъект реагировал на эти приготовления беспокойным шебуршением. Он понимал, что его ждёт и сильно нервничал. Собственно говоря, именно на это и был расчёт. Затем, перевернув трепыхающееся туловище на живот, мы примотали его за плечи к кресту, а сам крест – подтянули к потолку на крюке, а голые ноги – к верёвке на поясе. В итоге готовый для допроса враг упирался головой в сырой бетонный потолок, затылком – в балку, а коленями висел в полуметре от пола: всё же подвал был очень низким. Диверсант натужно сипел сломанным носом, но вопить не пытался: или пока хватало выдержки, или понимал бесполезность этого. В случае чего мы бы просто засунули ему в рот кляп, и на этом бы его вопли кончились.