- Я расскажу! Расскажу сколько нас, всех сдам, всё покажу, все коды радиопереговоров! Всёооооо!!! – он снова завизжал, лишаясь растительности на мошонке.
Командир устало отложил горелку в сторону, однако тушить её не спешил.
- Ну ладно, уболтал, давай мы тебя послушаем. Говори вот туда – он указал пассатижами на глазок камеры в моих руках.
- А… Это, с чего начать-то?
- Начни с самого начала. Кто ты и что ты. Как дошёл до жизни такой?
- Карпенко Михайло Олексеевич. Восемесят пятого года…
Пленный говорил долго, минут сорок, захлёбываясь и лишь изредка реагируя визгом на прикосновения к области вокруг паха раскалённым соплом горелки – так Илья прозрачно намекал на недостаточную старательность в рассказе или увлечения ненужными деталями.
Выходило, что перед нами западенец, гражданин неньки-Усраины, Львовской области. Со старших классов состоял в «военно-патриотическом» клубе имени нацистского преступника Степана Бандеры. С младых ногтей учился любить селюковскую вышиванку и ненавидеть «клятых москалей». От призыва в ВСУ в своё время уклонился, но вместе с тем решительно скакал ещё на первом майдане в две тысячи четвёртом году, и отважно ринулся помогать еврогрузинам в войну восемь-восемь-восемь. Правда пока собирался – война кончилась, и к месту боевых действий Михайло не успел. Зато во время второго майдана парниша вдоволь нажёгся покрышек и отправился воевать с мирняками в зону АТО, добровольно вступив в ряды одного из нацбатов. Вдоволь пограбил в Мариуполе, отлютовал в захваченном Славянске, побывал в Дебальцевском котле, откуда сдриснул живой и невредимый на машине «Скорой помощи» – тоже само по себе военное преступление, о котором было упомянуто походя, без тени стеснения. Тем не менее, боевой опыт он худо-бедно приобрёл, и воевать научился, благо волей обладал незаурядной – это мы заметили, когда его в плен брали. А с год назад ему предложили вступить в супермегаэлитный, ультрасекретный спецотряд НАТО «Заднеприводные Хуесосы» (естественно название было несколько иным, но я не запомнил). Больше года Михайлу тренировали, причём в полный рост, сгоняя в день по семь потов, и не скупясь на тумаки. Учили штурмовать и зачищать здания, минировать электростанции и выводить из строя коммунальные сети. Причём в их отряде были не только хохлы, но и габунистанцы, пшеки, трибалты, и даже пара бульбашей. Сам тренировочный лагерь находился где-то в районе Риги, где именно – наёмник сказать не мог. Преподавание велось на клятой москальской мове, воинских званий и должностей не было, имён и фамилий – тоже, только позывные. Инструктора все поголовно были в масках и не имели даже псевдонимов, только номера, которые носили в виде повязки на правом плече.
И вот, около месяца назад огласили цель всей предыдущей подготовки: крупнейшая в истории диверсия, теракт, который заставит москалей содрогнуться – уничтожение, опрокидывание в хаос целого миллионного города на Урале. Будучи, по существу, пешкой, диверсант знал немногое: ровно столько, сколько нужно было для выполнения задачи. Причём существенная часть информации и так была нам понятна.
Неделю назад два отделения наёмников переодели в гражданское, загрузили в небольшой контейнер внутри кузова дальнобойной фуры, и пару часов загружали мешками с луком. Ехали они долго – почти трое суток, дважды фуру разгружали на каких-то складах и выпускали размять ноги, вылить мочу из бутылок и посрать – прямо внутри склада, в синюю кабинку биотуалета, по очереди.
В Город они прибыли глубокой ночью, у грузовика их встречал пан инструктор Четыре, закреплённый за их группой, по сути, в качестве взводного. Маску с лица он не снимал и здесь, попал ли он в Россию в виде водителя или экспедитора их грузовика, либо прибыл каким-то иным образом – было непонятно. Разместили их в этом же ангаре, в небольшой комнате под самой крышей, в которой двадцати здоровым взрослым мужикам было хоть и тесно, но по крайней мере, было где спать, где умыться, справить нужду, и самое главное – не воняло луком. В этой комнате они провели ещё два дня, отсыпаясь и приходя в себя после поездки в овощном фургоне.
А вчера вечером снова пришёл инструктор Четыре с двумя большими баулами, наполненными формой Федеральной Службы Исполнения Наказаний РФ, и начал всех, по одному-два человека, выводить на инструктаж в соседнее помещение. В беседе с Карпенко, носившим кличку Тополь, и бойцом с погремухой Ясень, Четвёртый сообщил, что их задача – захват ИК-38, в составе группы, а после получения подкрепления из среды уголовников – зачистка нескольких адресов и блокирование выезда из Города по одной из малых трасс до пяти утра. В пять утра надлежало ликвидировать рекрутированных уголовников, заминировать пробку при помощи самодельных взрывных устройств (они остались в канаве, возле дороги, где мы попали в засаду) и вернуться на овощную базу в ожидании эвакуации. Механизм эвакуации не уточнялся, но по окончании миссии каждому полагалось по сто тысяч евро, паспорт любой страны Евросоюза на выбор, и вероятное появление других подобных контрактов. В качестве аргумента в пользу того, что Тополя с Ясенем не распустят на доски, было сказано следующее: подготовка бойца супермегаэлитного ультрасекретного спецотряда НАТО «Заднеприводные Хуесосы» - слишком дорогое для того, чтобы ими разбрасываться. А кроме того, Карпенко Михайло Олексеич никогда не пересекал границу Российской Федерации, и никто и никогда не сможет связать его с этим терактом, ведь все люди которые видели его лицо по эту сторону границы – умрут. За исключением Четвёртого, конечно, но он – инструктор, и вернётся вместе с ними.