- Пенал есть у кого-нибудь? Мой уехал вместе с «Сайгой», – обратился я к товарищам.
- Ага, всё ебало в пеналах, – сыронизировал Сидор, – Мой там же где и твой.
Обладатели ружей двенадцатого калибра лишь хмыкнули про себя.
- Ладно, похуй, ножиком обойдёмся, – я снял крышку ствольной коробки.
- Э, войска! Языки прикусите! Тут дети вообще-то!
Наш квартет практически синхронно, в крайнем удивлении развернулся в направлении источника звука. «Войска» – это нагло-пренебрежительное обращение к младшему – по званию или по сроку службы, чисто армейская грубость. Услышать подобное четырём оружным мужикам, да ещё и от молодой девушки (а говорила, на секундочку, Соня) было как минимум странно. Оторопь явно взяла всех: и Ляйсан, которую воспитывал старый вояка – дед, и Наталью Сергеевну – вдову офицера, и Алину – жену Ландыша, а так же мать тех самых детей, о которых шла речь и которая тоже, явно знала когда и какие слова говорить можно, а какие – нельзя. Мда… Баба моя, значит и расхлёбывать – тоже мне. Староста сидела на надувном диване, закинув ногу на ногу и уже рылась в своём планшете, выжимая последние проценты из аккумулятора.
- Замечание конечно справедливое, мы на будущее учтём, – после небольшой паузы произнёс я. – Софья Игоревна, можно вас на минутку?
Я поставил крышку ствольной коробки на место, прислонил оружие обратно к стене и поманив девушку за собой, вышел на улицу. Когда за мной последовала Соня, я плотно затворил за нами дверь.
- Соф, я вроде бы говорил тебе, что не все слова и не всегда можно произносить? Ты, как обычно не слушаешься. Я понимаю, что женщины в принципе слабо ценят слова – они ведь просто звук. Особенно когда они произносятся в адрес других людей, а не в твой. Ты ведь со мной недели две не разговаривала, когда я тебя один раз назвал дурой. Причём за дело. Ты же меня то козлом, то уродом, то ещё кем-то называешь. Нечасто, но регулярно. Сейчас вот парней «войсками» обозвала. И меня вместе с ними. Если ты не знаешь, это достаточно грубое обращение, и не стоит его применять к людям, которые тебе помогают.
- Ой, да ладно, какие мы нежные, – староста насупилась и скрестила руки на груди, прижав к себе iPad. – Нехрен было при детях ругаться.
- Сонь, там вообще-то говоря были родители этих детей. Да и сейчас, на секундочку – практически война, немного не до сантиментов. Не надо пытаться быть святее Папы Римского, – я говорил совершенно спокойно и размеренно – такие разговоры у нас уже бывали в институте, но заканчивались они, по сути, ничем. Да и вообще – не особенно в привычке у меня повышать голос. За все годы жизни с Рыжей Сукой, я ни разу не повысил на неё голос. Ни разу. Хотя за её художества большинство мужиков на моём месте точно запинали бы её ногами ещё в первые полгода. Возможно, такая моя змеиная сдержанность в молодости, обернётся для меня истеричностью в старости. Не хотелось бы… Но поделать с собой ничего не могу.
- Соня, прекрати. Просто зайди, кратко извинись перед ребятами, и конфликт будет исчерпан. Хорошо? Передо мной можешь не извиняться. Я потерплю.
- Что ещё мне сделать? Может в ножки поклониться? – аристократка понимала, что сделала что-то не то, но признать свою ошибку – это было выше её сил, поэтому она раздражалась.
- Можешь, конечно, но это будет уже лишнее. Преклонения не нужно, достаточно просто уважения.
- Значит лишнее будет?! Да пошёл ты, козлина!!! – Сонька уже достаточно себя накрутила, и теперь психанула. Развернулась и быстрым шагом отправилась к выходу из гаражного массива.
- Ну дууууура… – протянул я себе под нос.
Догонять её я не стал: какой смысл? Пусть прогуляется – далеко всё равно не уйдёт, проветрится хоть. Тем более дотрагиваться до себя она прямо сейчас не даст, а остынет – можно будет обнять за плечи и увести.
Девушка решительно прошла полсотни метров до ворот, вышла за них и свернула налево. Ну-ну… Я постоял минуту, посмотрел на часы – по ним прошла ещё минута. Девушка из-за поворота так и не показалась.
- Блядь… Точно дура… – пробормотал я и пошёл догонять.
Далеко уйти она не могла, но ещё не дойдя до ворот я перешёл на бег: волнение уже переросло в страх, а когда я не увидел её за воротами, где-то невдалеке замаячила паника. Так, пошла она налево – налево всего одна тропинка, она извивается за деревьями и идёт на пустырь, к стройке, где рыли котлован под новую высотку. Преодолев лёгким бегом ещё двести метров, я наконец увидел Софью она о чём-то разговаривала с группой таджиков. Гастарбайтеры были без спецовок и касок – в обычной одежде, но что-то мне подсказывало, что это строители, возводящие новый дом для «маленького Душанбе». А расхлябанные манеры, арматура в руках к нескольких и то, как один из них протянул лапы к «воздушному яблочку» iPad Air подсказали, что по крайней мере конкретно эти нелегалы уже на стороне сил вторжения. Софья отшатнулась от них, высокая, аристократично-белая блондинка с пышными волосами и тёмно-коричневые малорослые «гости» из Средней Азии. Раз, два, три… Восемь… Арматура и что там ещё по карманам – хрен его знает. Блядь… Карабин я отдал отцу, автомат оставил в гараже, из оружия с собой только травмат на бедре, с двумя патронами, четыре дымовые шашки и скандинавский ножик на плече. Как всё хреново-то… Очко сжалось, но страх показывать нельзя. Игнорируем, может и прокатит…. На ходу зажимаю кнопку на пальце: