- Здесь Абзац. Отряд в ружьё, пустырь возле стройки триста метров налево от ворот кооператива по тропинке, до отделения чурок, вооружение неизвестно, вступаю в контакт, – скороговоркой в полголоса проговорил я, а потом громко крикнул, даже не смотря в сторону гастров:
- Софья! Вот ты где! Мы тебя обыскались! – быстро сближаюсь – пошли домой!
Все обернулись на меня: на лице девушки был страх, на рожах бывших строителей было некоторое удивление: мой вид явно их удивил, хотя и ни капли не отбил желания связываться.
- Эээ, бача! Иди куда шёл. Ми тут с дэвушкой пагаварыть хатым, – сказал самый крупный из них, схватив Соню за тонкое запястье волосатой лапой. У него единственного была более или менее нормальная борода, на макушке – шапочка-муслимка руки явно не со стройки, и был он похож скорее на азербайджанца, чем на таджика. Не сказать, что я прям идеально отличаю жителей братских республик друг от друга, но кое-какое представление имею.
- Ландыш принял, отряд в ружьё – прошипела рация в ухо. Хорошо, теперь потянем время…
- А ну руки убрал от моей жены! Иначе клянусь бородой Пророка, я за себя не ручаюсь! – я уже подошёл почти вплотную. Ну может получится без драки? Ну пожалуйста!
- Ха! Ты правоверный что ли? – азер гнусно ухмыльнулся и из его речи исчез напускной акцент, – А жена твоя – он отпустил её руку – тоже правоверная?
Я не успел ответить, как противник резким движением отвесил Софье пощёчину и сорвал с её шеи золотую цепочку, и поднял повыше, чтобы показать подопечным баранам в тюбетейках израильского гимнаста. Планшет упал в траву, и следующие события произошли почти одновременно:
- Твоя жена – неверная, а значит и ты – мунафик[1]! – вскричал проповедник.
На слове «жена» я резко дёрнул Софью за дальнее от меня плечо, забрасывая себе за спину, а на слове «мунафик» я уже сдёрнул пистолет с бедра, и подняв его на уровень пояса, развернул к цели. Выстрел! Комнатный джихадист хватается за обрезанный, а теперь ещё и расплющенный тяжёлой пулей конец.
- Беги! – Кричу я за спину, и стреляю во второго, ближайшего ко мне. Ему пуля попадает в грудь, сбивая с ног. Всё, боеприпасы на нуле. Бросаю пистолет, он остаётся качаться на кевларовом шнурке, сдёргиваю нож с плеча нож и… Получаю тяжёлый тупой удар в правое плечо с боку – удар метровым обрезком арматуры выбивает нож из руки и валит меня на землю. Закрываю голову руками: ну всё, пиздец, сейчас добивать будут. Доживу ли до подхода помощи?
И в этот момент сзади раздались автоматные очереди: к нам пришла помощь. Аллилуйя! Я спасён! Замахнувшийся для второго удара бандит выронил прут и повалился на меня. Ещё несколько очередей, и с меня сдёрнули труп. Ландыш стоял надо мной и протягивал руку, я попробовал протянуть ему свою, но лишь выматерился: в момент удара я боли почти не почувствовал, но сейчас осознал, на сколько здорово мне досталось, и что рука, в общем-то, почти не действует. Как я только её поднял, чтобы башку защитить? Жить захотелось, видимо. Протянул товарищу левую. Поднялся, сдавлено матерясь и баюкая пострадавшую конечность. Под ногами лежал труп, с тремя пулевыми отверстиями в области сердца. Кучно прилетело – все три попадания я бы накрыл ладошкой, при том, что очередь в два-четыре выстрела делается в надежде, что попадёт один. Впрочем, стреляли, можно сказать, в упор, метров с двадцати. В двух шагах от меня скулил, держась за пах раненый азер, а рядом с ним натужно кашлял таджик, остальных же пятерых нападавших уже и след простыл: вдогон их не стреляли и только на траве остались валяться орудия разбойного труда. Иван и Влад на небольшом отдалении слились с местностью, внимательно наблюдая по флангам. Нормально.
- Где…где Софья? – от адреналина, пережитого страха и боли у меня зуб на зуб не попадал, руки слегка дрожали, а голос немного «дал петуха».