Непонимающе уставилась на специалистов, не находя связи между кодировкой и сваркой.
– Он, бедный, без пол-литры варить не может. Руки от страха трясутся, – пояснил агроном. – Жалко мужика. Удружила супружница.
Писец. Чую, что скоро тоже буду как дядь Петя. Без пол-литры даже на территорию зайти не смогу. Как они раньше вообще умудрялись работать в такой обстановке? То ли мне везет как утопленнику, то ли Луганский все эти годы не работал, а штаны просиживал.
Снова уселась в свое кресло и задумалась. Нужно что-то предпринять, и причем очень быстро. Уже к обеду КАМАЗы начнут завозить на ток тонны зерна. Зерномета всего два. Один пока работает, но он справится потоком только до следующего дня. В первый день комбайнеры пока раскачиваются и не молотят в полную силу.
– Василич, сходите к Тамаре Сергеевне и скажите, что хорош чаи распивать да ногти красить. Пусть поднимется и идет ко мне вместе с заявками на внебюджетное расходование, – грозно приказала я.
А что? Начальница я или нет?
Мужики понимающе переглянулись, и Василич поспешил исполнять. Баклажаниху они тоже не жаловали, поэтому вскоре из приемной послышалась громкая ругань. Вскоре красная от возмущения Тамара Сергеевна влетела фурией в мой кабинет.
– Вы! – пискнула она. – Вы…
– Евгения Николаевна, – любезно подсказала я, откидываясь на спинку кресла.
– Мне некогда заниматься вашими заявками. У меня полно другой важной работы, – взвилась она, невежливо тыча пальцем в мою сторону.
– Да что вы говорите?! – с напускным удивлением воскликнула я. – Вся в делах! Вся в заботах! И это при том, что начальника нет сегодня на работе.
Тамара Сергеевна перехватила мой жесткий взгляд и сникла на глазах. Или Луганский ей с утра позвонил с четкими указаниями, или всё же наконец дошло, что со мной иногда лучше не спорить, а то хуже будет. Молча пошелестев своим «прекрасным» костюмом, не теряя достоинства истинной королевы колхоза, секретарша развернулась на каблуках и поплыла в приемную со словами:
– Сейчас принесу заявки.
Как только стихли шаги в коридоре, Василич чуть слышно заметил:
– Ну вы, Николавна, даете.
Я только пожала плечами и сняла трубку с внутреннего телефона, чтобы набрать главбухше.
– Елена Васильевна, а у тебя, случаем, лишних денег в кассе не завалялось? – поинтересовалась я.
– Не-а.
Я разом сникла, ибо не представляла, как другим способом найти денег на ремонт транспортера. Не свои же с карточки снимать, в конце концов.
– Только Андреевы деньги остались на межевание. Обещался завтра забрать. А что?
– Ленчик, выручай, – вмиг оживилась я, – у Василича производство стало. Срочно нужно денежку выписать на ремонт транспортера.
– Не знаю, – задумалась она. – Нужно у Андрюши спросить.
Вот, что любовь делает с людьми. Еще вчера едва здоровались, а сегодня «Андрюшенька». Параллельно набрала юристу, на пальцах объяснила, что пусть на свое межевание, которое срочно понадобилось господину немцу, берет из его кармана, а в колхозный не лезет. Вот! Нечего добро разбазаривать, весь бюджет под хвост из-за его расходов.
– Всё, я договорилась, – сообщила в трубку Лене. И уже Василичу: – Идите в кассу, Елена Васильевна распорядится на выдачу под отчет. Наймите сварщика, и чтоб к обеду транспортер уже работал, как новенький.
Зоотехник вприпрыжку поскакал в бухгалтерию, а агроном с надеждой посмотрел на меня.
– А с вами, коллега, нам предстоит одно неприятное дело, – тяжело вздохнула я и открыла скайп с намерением позвонить Глебу Игнатьевичу.
Финансовый директор, как никогда, пребывал в добродушном настроении. Мой звонок застал его мирно вкушающим плюшку с чаем.
– Приятного аппетита, Глеб Игнатьевич, – поздоровалась я.
– А, Евгения! – удивился он и отложил плюшку. – Спасибо-спасибо.
– Я вас не сильно отвлекаю?
– У вас что-то срочное? А то у меня дел по горло, – он с тоской покосился на плюшку и сглотнул, видимо, набежавшую слюну.
От омерзения аж поморщилась. Вот до чего же неприятный он тип. Но делать нечего. Только фин. директор может подписать заявки на внебюджетные расходы, и тогда они, может к вечеру, пойдут на оплату. Поэтому засунула поглубже всё свое омерзение и, улыбнувшись, начала излагать суть проблемы. И чем больше я говорила, тем сильнее взлетали белесые брови над очками Глеба Игнатьевича.
– Вы понимаете, что своими внебюджетными заявками пустите «Статус» по миру. У Василия Михайловича появилась дурная привычка думать, что его колхоз на особом положении. А это далеко не так.
– Глеб Игнатьевич, прошу вас войти в наше положение, – взмолилась я. – Мы же урожай весь сгноим на току.